Душа обороны Порт-Артура. Роман Исидорович Кондратенко. Варварская энциклопедия: Кондратенко Роман Исидорович Кондратенко русско японская война

В русской истории имя этого человека стоит в одном ряду с Нахимовым и Макаровым. Генерал-майор Роман Исидорович Кондратенко прославился тем, что на протяжении десяти месяцев возглавлял оборону осажденного Порт-Артура во время Русско-японской войны 1904—1905 годов. Это имя должно быть особенно дорого жителям Иркутской области, ведь очень многие из них — прямые потомки героев Порт-Артура. Основу гарнизона крепости составляли восточно-сибирские полки и дивизии.

Роман Исидорович Кондратенко родился 12 октября 1857 года в небогатой офицерской семье. Тем не менее он получил разностороннее образование и к началу Русско-японской войны уже сделал заметную карьеру и как инженер, и как военный деятель.

В 1901 году Кондратенко был произведен в генерал-майоры и получил назначение в Порт-Артур. С первых дней войны Роман Исидорович возглавлял сухопутную оборону крепости.

За несколько месяцев генералу удалось сделать то, что планировалось осуществить в течение семи лет. Именно Кондратенко превратил Порт-Артур в грандиозную боевую машину из бетона и стали. Против артурского гарнизона действовала численно превосходящая армия генерала Маресукэ Ноги, располагавшая двумя сотнями тяжелых осадных орудий и имевшая широкие возможности для пополнения сил. Но японские войска несли тяжелые потери, а осажденный Порт-Артур продолжал огрызаться залпами орудий и винтовок, сокрушительными штыковыми атаками. "Никакой штурм не может быть страшным, — внушал подчиненным Кондратенко, — если мы решили до конца выполнять данную нами присягу". Солдаты боготворили своего командира, безоговорочно доверяли ему. Но иную позицию занимало высшее командование крепости.

Измена в штабах

Из телеграммы начальника укрепрайона Порт-Артура генерал-адъютанта Анатолия Стесселя Николаю II. 23 августа 1904 года.

"Начиная с 6 августа и по 10-е неприятель беспрерывно штурмовал фронты крепости. Убыль у нас огромная, особенно в офицерском составе. Но Бог нам помощник, и я имею честь донести Вашему Императорскому Величеству, что все штурмы отбиты; груды тел японцев тысячами трупов кольцами обогнули форты, батареи и укрепления.

Все наши начальники и солдаты — герои. Но и среди достойных есть достойнейшие, и таковы: генерал Кондратенко, полковник Ирман, генерал Смирнов, полковник Третьяков, полковник Рейс и подполковник Иолшин. Прошу благословения и молитвы Вашего Величества и матушек цариц. Стессель.

Согласитесь, трудно поверить, что, отправляя эту телеграмму царю, Стессель уже вынашивал планы сдачи крепости. Однако, это именно так... Средней руки штабист мирного времени, Стессель был совершенно негодным генералом для войны. Его боевые заслуги заключались в разгроме плохо вооруженных китайских повстанцев. В карьере Анатолия Михайловича эта страничка была отмечена орденом, но сильно попахивала мародерством: этот генерал неплохо нажился на грабежах китайских дворцов. Делец по натуре, начальник укрепрайона не брезговал взятками во время строительства фортов Порт-Артура. Естественно, честный и порядочный Кондратенко был настоящей костью в горле. Стессель в душе люто ненавидел Романа Исидоровича, но виду не подавал и вынужден был признавать его заслуги.

Кондратенко же, далекий от каких бы то ни было интриг, видел в Стесселе прежде всего своего непосредственного начальника, а также человека с государственным мышлением, к чему того обязывала должность. Роман Исидорович и мысли не допускал о капитуляции, но прекрасно понимал, что полная блокада не может длиться вечно: рано или поздно иссякнут боеприпасы, кончится продовольствие. 1 октября Кондратенко направил Стесселю письмо следующего содержания:

"В настоящее время, пока Порт-Артур держится, наши неудачи на других театрах войны нельзя еще считать особенно унизительными. Но если к этим неудачам присоединится потеря Порт-Артура и находящегося здесь флота, то в сущности кампания безвозвратно проиграна и наш военный неуспех принимает унизительные для нашего государственного достоинства размеры. Рассчитывать на своевременную выручку Порт-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно. Единственным почетным выходом из такого положения является поэтому заключение теперь, до падения Порт-Артура, мирных условий, которые несомненно можно установить не унизительными для народного самолюбия.

Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрезе с действительностью. Истинное, правдивое верноподданическое донесение могло бы, может быть, устранить большую беду от нашей родины. Посему, как высший представитель здесь государственной власти и лицо, облеченное Царским доверием, не признаете ли, Ваше Превосходительство, возможным, шифрованной телеграммой на имя Его Величества, донести об истинном положении здесь, на Дальнем Востоке".

Письмо это осталось без ответа. Впрочем, возможно, ответ был дан Стесселем в устной форме, однако никаких практических шагов, как известно, за этим не последовало. Бессмысленная дальневосточная бойня продолжалась. В стране с пугающей быстротой вызревала революция. Чтобы не допустить ее, политики все еще надеялись на "громкую победу в маленькой войне", а промышленники жирели на военных заказах. Большая беда, о которой говорил Кондратенко, надвигалась неотвратимо. На горизонте уже маячили Цусима и позорный Портсмутский мир. За горизонтом — мировая война и гибель империи.

Пятьдесят шагов

Итак, в Петербурге никто ничего не предпринимал, чтобы остановить войну, хотя еще было время. Изнемогая от ран и цинги, оборванный, полуголодный гарнизон Порт-Артура под командованием генерала Кондратенко продолжал отбивать японские штурмы. Люди надеялись на Россию. Верили. Ждали. И в тысячный раз отчаянно бросались на врага в штыки...

Кондратенко не теряет присутствия духа. Он чувствует свою ответственность и намерен сражаться до последнего.

В случае истощения снарядов у нас остаются патроны, а после истощения запасов патронов остаются штыки. Таким образом, средства для обороны с врагом еще далеко не все исчерпаны. По данным крепостного интендантства, запасов продовольствия может хватить до 1 января 1905 года, каковой срок и следует пока считать предельным сроком обороны... Японцы начали весьма энергично продвигаться вперед осадными работами. Особенно упорно продвигались они к форту 2, к которому подошли ходами сообщения на 50—60 шагов. В числе осадных батарей противника появились батареи из гаубиц или мортир 11-дюймового калибра (279,4 мм, Ко), наносящие сильный вред как стоящему в гавани флоту, так и казематированным постройкам на фортах и батареях...

Полсотни шагов до форта N 2 японцы смогли преодолеть только через три месяца, когда их 11-дюймовки превратили некогда монолитные стены русской крепости в уродливое нагромождение бетонных глыб, а взрывы подземных фугасов исказили очертания сопок. Но не отчаянная храбрость нападавших и не опустошения, производимые осадной артиллерией, позволили японцам захватить ключевой русский форт. Крепость продержалась бы еще, по крайней мере, до названного предельного срока обороны, если бы не предательство порт-артурского начальства. И если бы не куда более страшное предательство некоторых царских политиков, которые палец о палец не ударили, чтобы успеть заключить достойный мир с Японией, как предлагал Кондратенко. Этим они сделали оборону Порт-Артура бессмысленной, а гибель тысяч его защитников — напрасной.

Вечером 2 (15) декабря 1904 года генерал Кондратенко прибыл на форт N 2. Японцы немедленно начали бомбардировку форта тяжелыми 11-дюймовыми снарядами. Один угодил в каземат, где в тот момент находились Кондратенко и сопровождавшие его офицеры. Страшный взрыв погубил всех... Что это — шальное попадание, роковая случайность войны? Нет! Достоверно известно, что японцам кто-то сообщил, что генерал выехал на передовую. По одной из версий, этим "кем-то" был генерал Александр Фок, предавший Кондратенко с благословения Стесселя. По другой — сам Стессель. По третьей — кто-то из штабных офицеров, присутствовавших при отправке Кондратенко на позиции. Разгадка этой тайны, возможно, кроется в архивах японской разведки. Но такие архивы не открываются даже через сто лет...

Всего через 18 дней после гибели генерала крепость была сдана неприятелю.

Беспамятство

В 1905 году, вскоре после окончания войны, прах Романа Исидоровича Кондратенко был перевезен в Санкт-Петербург и торжественно захоронен в Александро-Невской лавре. В честь доблестного генерала был установлен обелиск в Николаевском инженерном училище. Именем Кондратенко были названы корабль Балтийского флота и 25-й Восточно-Сибирский стрелковый полк, который после войны дислоцировался в Иркутске. На карте Владивостока появился полуостров Кондратенко.

После прихода к власти большевиков и революционных потрясений, русский генерал, "душа обороны Порт-Артура", как и многие другие герои России, был предан забвению. 25-й стрелковый полк расформировали. Эсминец пустили на металлолом. Фамильный склеп в Александро-Невской лавре был разграблен и уничтожен, а обелиск — снесен.

Есть достойный наследник

20 сентября исполнится 130 лет со дня открытия Иркутского юнкерского училища. Его выпускники сражались под командованием Кондратенко в осажденном Порт-Артуре. Его учебные корпуса находились по соседству с прославленным 25-м полком. И юнкерское училище, и порт-артурская дивизия Кондратенко комплектовались в основном сибиряками, уроженцами Иркутской губернии.

В 1995 году Иркутский военный авиационно-инженерный институт, который располагается на месте бывшего юнкерского училища, официально принял на себя традиции своего предшественника и его отличительный знак — георгиевский эмалевый крест. Наверное, было бы логичным и правильным присвоить имя выдающегося русского военачальника, генерал-лейтенанта Кондратенко этому знаменитому военному вузу современной России. Скрепить разорванную революционными потрясениями боевую традицию нашей армии и увековечить имя героя в поколениях выпускников-иркутян.

"Никакой штурм не может быть страшным, если мы решили до конца выполнять данную нами присягу" — эти слова Романа Исидоровича Кондратенко могут стать достойным девизом ИВАИИ.

Источник - Андрей Давыдов

Генерал-лейтенант. Родился 30-го сентября 1857 года. Окончил курс в Николаевском инженерном училище, Николаевской инженерной академии и Николаевской академии генерального штаба. Состоял последовательно начальником штаба войск Уральской области, командиром 20-го стрелкового полка, дежурным генералом штаба Приамурского военного округа, командующим 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригадой, переформированной, с началом военных действий, в дивизию. С последних чисел июля 1904 г. К. принимал непрерывное выдающееся участие в защите Порт-Артура. Еще раньше собранной под его председательством комиссией был составлен проект обороны Цзинь-Джоуской позиции, оставшийся невыполненным за отказом в необходимой денежной сумме. Фактически К. стал начальником всей сухопутной обороны крепости. Посвящая несколько часов работам в штабе своей дивизии, К. все остальное время проводил на оборонительной линии крепости, участвуя как в фортификационных работах, так и в столкновениях с неприятелем. Во время штурма Зеленых гор 13 июня наши войска подались назад. Заметив издали начинающееся отступление, К. понял всю важность момента, стал во главе колонны и, обратившись к солдатам со словами: "Братья, лучше умереть, чем опозорить себя и отступить! Все умрем, но не отступим! Ну, молодцы, с Богом вперед!", -повел их на врага и тем спас весьма важную позицию. Обладая выдающейся личной храбростью, огромными знаниями, находчивостью, изобретательностью, как инженер и как полководец, будучи в то же время человеком выдающихся нравственных качеств, генерал К. привлек к себе сердца всех знавших его и поистине был душой обороны Порт-Артура. Он погиб, как храбрый солдат, на своем посту 2 декабря 1904-го года.

{Брокгауз}

Кондратенко, Роман Исидорович

Военный инженер и генерального штаба генерал-лейтенант, герой обороны П.-Артура; род. 30 снт. 1857 г., воспитывался в Полоцкой воен. гимназии, в Николаевском инженерном училище, в Николаевской инженерной академии и в Николаевской академии генерального штаба. Начав строев. службу в 1-м Кавказ. сап. батальоне (1877), К. служил затем воен. инженером: в Чорохской инжен. дистанции (1880) и в Михайловском (Батумском) креп. инжен. управлении (до 1883 г.), где составил проект Михайловской крепости и для защиты этого проекта был командирован в гл. инж. управление (до 1885 г.). По окончании этой командировки К. поступил на старший курс Николаевской академии генерального шт., окончив которую был назначен в штаб Вилен. воен. округа, где для практики командовал ротой; оттуда был переведен в управление Минской местной бригады (1888); в 1891 г. командовал (для ценза) батальоном 119 пех. Коломен. п., а в 1895 г. был назначен командиром 20-го стрелк. п., с которым в 1900 г. совершил поход на Д. Восток для участия в подавлении боксер. восстания в Китае. Однако в воен. действиях ему принять участия не пришлось. Произведенный в генерал-майоры, К. был назначен дежур. генералом штаба Приамур. воен. округа, а перед началом русско-японской войны получил в командование 7-ю В.-Сиб. стрелк. бригаду (в П.-Артуре), развернутую затем в дивизию. В должности командующего ею К. и провел всю осаду П.-Артура, причем, по словам приказа по в. в. 20 мрт. 1906 г., "явился примером самоотвержения, неустанной энергии, истинных знаний, искусства и высокой воинской доблести". Этот взгляд, официально закрепленный, разделяется всеми биографами К. Мало кто из соврем. рус. воен. и общественных деятелей удостаивался такого множ-ва самых лестн. отзывов и высоких похвал, как К. В период мира он рисуется прежде всего большим тружеником: работает не только в урочные часы, но сколько требует дело - по праздникам, по ночам. Большая личная скромность была причиной того, что все его усиленные труды долго проходили незамеченными, и только война ярко их выдвинула. Строгий в вопросах дисциплины, требоват-ный в интересах дела, он проявлял в отношении подчиненных большую мягкость в обращении и заботливость об их нуждах. Так, еще в бытность командиром роты, он устраивал для н. чинов ее, желавших учиться грамоте, приватные занятия у себя на дому и вел эти занятия очень успешно, а когда назначенный командиром 20-го стрелк. п. плыл с полком на пароходе в Китай, то организовал в пути солдат. беседы и лично объяснял солдатам историю и значение мест, через которые проходил пароход. Боевая деятельность К. началась в П.-Артуре с того момента, когда генерал Стессель, сохранив за собой общие обяз-ти коменданта, назначил его на должность начальника обороны всего сухопут. фронта крепости. Положение последней в это время было критическим: многие сооружения еще не начинали строить, другие еще не были окончены, а на вооружении сухопут. фронта стояло всего 8 ор. Но к 20 фвр., когда г.-л. Стессель произвел объезд крепости и общий осмотр работ, П.-Артур стал неузнаваем: это был уже укрепл. пункт, атака которого открытой силой была делом не легким. "За 24 дня было сделано столько, сколько в мирн. время не сделали бы в полгода. Глав. виновником этой метаморфозы, - говорит официал. история войны, - душой ее был начальник 7-й В.-Сибир. стрелк. бригады, генерал-майор К., благодаря неутомим. энергии и поразит. работоспособности которого удалось достигнуть блестящ. результатов в такой коротк. срок". По словам той же истории, К. достиг такого резул-та только тем, что он "просто ездил по крепости, указывал, что нужно сделать, и заставлял делать; нет одного материала - заменяет его другим; нет наемн. рабочих - дает рабочих от войск; нет перевозоч. средств - отпускает полков. двуколки; может помочь генерал Стессель - идет к нему; если можно достать что-либо у ком-pa порта - просит его; он не допускал никаких проволочек, вникал в каждую мелочь, а главное - неотступно следил за всеми работами, всех сам подбодрял и подгонял". Наблюдая непосредственно за работами в крепости, К. уделял много времени и внимания и работам по укреплению передов. Цзинь-чжоуской позиции, ему не подчиненной, оказывая лицам, руководившим там работами, громад. содействие присылкой нужных материалов из П.-Артура и обсуждением разл. вопросов на месте. Посещая ежедневно креп. форты, К. разъяснял комендантам их прямые обязанности, из коих первой была "никогда не сдавать форт". Первые 4 мес. войны прошли в безостановоч. работах по усилению крепости; в конце апр. и начале мая начались первые боев. столк-ния; 13 мая пала Цзинь-чжоуская позиция, а последовавшие затем действия, вплоть до 17 июля, сводились к обороне позиции, занятой нашим передовым отрядом, по инициативе К., в 19 верстах от П.-Артура. К. успевал не только следить за работами по усоверш-нию оборонит. сооружений и ближайших к крепости передов. позиций (Дагушань), но и руководить действиями прав. фланга передов. отряда, куда были высланы части из его дивизии. Под его же влиянием позиция передового отряда была нами удержана после боя 13 июня, что дало возможность отсрочить осаду крепости еще на месяц. 20 июня здесь произошел успешный для нас бой, в котором К. лично руководил прав. флангом, выказав большое мужество, спокойствие и распорядит-сть. 17 июля началась осада крепости, и здесь изо дня в день значение К. в деле обороны стало еще более выясняться. Одним из первых распоряжений его было усиление гарнизонов гор Дагушаня и Угловой, упорной обороной которых он надеялся выиграть время. Неудачный бой 17 июля на Волчьих горах произвел на гарнизон плохое впечатление. Желая рассеять его, К. отдает 23 июля приказ по войскам сухопут. обороны, в котором в самых простых выражениях разъясняет, что причиной нашей неудачи на Волчьих горах явилось прежде всего большое превосх-во в силах неприятеля над нами: "Нас было 17 т., а пр-к - втрое сильнее - у него было 50 т.; мы имели только полевую артиллерию, прот-к же имел, кроме полевой, еще и осадную". Затем он указывает, что с отходом к крепости наше положение знач-но улучшилось, объясняет значение и силу фортов и долговрем. укреплений, бетон. казематов, орудий креп. и мор. артиллерии и дает указания, как поступать при штурме. "Никакой штурм. - заканчивает К., - не может быть страшным, если мы решимся до конца выполнить данную нами присягу". Бои за передов. позиции начались в конце июля, а с 6 авг. началось 1-е бомбард-ние и затем произошел 1-й общий штурм крепости. К. проводил на позиции целые дни, лишь поздней ночью возвращался к себе домой, а с рассветом уже снова объезжал войска. 8 авг. он провел весь день на сев. фронте крепости, где положение было угрожающим, и лично руководил обороной укреплений этого фронта. К веч. наступило сравнит. затишье, и г.-л. Стессель решил им воспользоваться, чтобы пополнить ряды и запасы, о чем и сообщил запиской коменданту. В этой же записке г.-л. Стессель писал: "В д. Паличжуан двинуты 2 роты и с ними К. Его не надо посылать с отдел. ротами. Потеря его незаменима". Не довольствуясь этим, г.-л. Стессель послал телефонограмму самому К. с убедит. просьбой не ходить лично в д. Паличжуан. Такое опасение за жизнь начальника сухопут. обороны говорит о том значении, которое имел К. для обороны крепости уже в самом начале ее. Чрезвычайно характерен ответ К. на эту телефонограмму: "В телефонограмме, наверное, перепутали одно слово; надо читать: “я выслал 2 руб.”, а передали, вероятно: “я выезжаю”. Я все время нахожусь вследствие сильного арт. огня в блиндаже Кладбищенской импани". Блестяще отбитый 5-днев. штурм крепости сильно поднял дух ее гарнизона, и в нем утвердилась уверенность в конеч. удаче обороны. К. пользуется этим и быстро приводит в исполнение ряд мер, способствующих дальнейш. обороне. Так, заметив в предыдущ. боях слабость орудий атакован. фронта, он решает усилить его за счет артиллерии др. фронтов и, кроме того, просить командующего эскадрой о присылке орудий с судов; заметив больш. значение ручн. гранат при штурме, он образует особую команду из саперов, моряков и артиллеристов, которая энергично взялась за изготовление таких гранат по неск. тыс. в день; недостаток пулеметов заставил К. отыскать в старом кит. арсенале старые орудия и приспособить их в качестве противоштурмовых. По примеру начальника и другие стали изыскивать новые способы борьбы: кап. 26-го п. Шеметило предложил использовать запас ружей Манлихера, связывая их по 5 в одном станке и образуя, т. обр., нечто вроде митральезы; он же предложил применять силки в качестве препятствий штурму; лейт. Подгурский изобрел особую шаровую мину, скатывавшуюся к неприятелю и производившую при взрыве большой эффект; один воен. инженер предложил применение к.-апрош. работ; сапер Дебаго-рий-Мокриевич изобрел особую метат. гранату для освещения местности; поруч. Никольский, кап. Гобято и др. применили свои знания для устройства метат. мин и отливки арт. снарядов. Словом, работа закипела, и ко 2-му штурму в снт. крепость встретила яп-цев с нов. силами и надеждами, и штурм на Высокую гору был отбит. Дух гарнизона все подымался. Казалось, и сам К. был спокоен и полон надежд на успех, но в действительности было не так: вести, доходившие в крепость о Манчжурской армии, отступившей к Телину, а также медленное снаряжение 2-й Тихо-океан. эскадры, с одной стороны, а с другой - малый запас в крепости арт. снарядов, быстрое истощение жизн. запасов, развитие болезней и, наконец, появление в середине снт. новых грозных врагов в виде 11-дм. гаубиц, разрушавших своды укреплений с одного попадания, наводили К. на мысль, что выручки от генерала Куропаткина или адм. Рожественского ждать нельзя, что японцы овладеют крепостью раньше, чем придет помощь. Капитуляции К., вероятно, не допускал, и чтобы предупредить падение П.-Артура, а с ним и захвата японцами всего Квантуна, он пришел к мысли, что исход один: заключение мира с удержанием за нами П.-Артура, а затем энергич. подготовка к новой войне. Решив это, он 18 снт. пишет г.-л. Стесселю след. замечат. письмо: "8 наст. время, пока П.-Артур держится, наши неудачи на др. театрах войны нельзя еще считать особенно унизит-ными. Но если к этим неудачам присоединится потеря П.-Артура и находящегося здесь флота, то в сущности кампания безвозвратно проиграна, и наш воен. неуспех принимает унизит-ные для нашего госуд. достоинства размеры. Рассчитывать на своеврем. выручку П.-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно. Единств. почетн. выходом из такого положения является поэтому заключение теперь, до падения П.-Артура, мирных условий, которые несомненно можно (до падения П.-Артура) установить не унизит-ными для народ. самолюбия. Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрезе с действительностью. Истинное, правдивое верноподданническое донесение могло бы, может быть, устранить большую беду от нашей родины. Посему, как высший представитель здесь госуд. власти и лицо, облеченное Царск. доверием, не признаете ли, ваше прев-ство, возможным, шифрованной телеграммой на имя Его Вел-ва, донести об истин. положении здесь, на Д. Востоке. Наст. письмо мною писано только ввиду пост. сердеч. отношения вашего прев-ства ко мне и моей глубокой уверенности в необходимости такого шага для блага родины". О существовании этого письма в крепости никто не знал, а К. по-прежнему каждый день объезжал позиции, во все сам вникал и, видимо, был бодр и бодрил других. Никогда он не говорил о том, что выручка скоро придет, а когда его спрашивали прямо, советовал надеяться на самих себя. Не обманываясь сам, он не вводил в обман и своих подчиненных и, не открывая своих мыслей, чтобы не смущать слабых, старался пробудить в них лучшие чувства любви к родине и исполнения своего долга. С этой целью он отдал 25 снт. прекраснейший приказ: "Прошу начальников участков обратить внимание ротн. командиров и разъяснить н. чинам, что упорная оборона крепости, не щадя своей жизни, вызывается не только долгом присяги, но весьма важным госуд. значением П.-Артура как места пребывания наместника Его Императорского Величества на Д. Востоке. Упорная оборона до послед. капли крови, без всякой даже мысли о возм-сти сдачи в плен. вызывается сверх того тем, что японцы, предпочитая сами смерть сдаче в плен. вне всякого сомнения, произведут в случае успеха общее истребление, не обращая ни малейш. внимания ни на Красный Крест, ни на раны, ни на пол и возраст, как это было ими сделано в 1894 г. при взятии П.-Артура. Подтверждением изложенного м. служить пост. стрельба их по нашим санитарам и добивание наших раненых - случай, который имел место даже 22 сего снт. при времен. занятии Сигнальной горы. Вследствие весьма важного значения П.-Артура не только Государь и вся наша родина с напряженным вниманием следят за ходом обороны, но и весь мир заинтересован ею, а потому положим все наши силы и нашу жизнь, чтобы оправдать доверие нашего обожаемого Государя и достойно поддержать славу рус. оружия на Д. Востоке". Приказ этот был прочитан н. чинам на всех позициях и произвел на них сильное впечатление. Дух r-зона не только не падал, а все рос. Между тем подступы япон. траншей подходили к фортам все ближе. К середине окт. они подошли ко рвам фортов, и с этого момента защит-ки крепости отделялись от врагов лишь толщиной бр-вера и шириной рва. Такая близость требовала большого напряжения в службе на укреплениях, а между тем гарнизон все уменьшался, запасы оскудевали, пища стала плохой, развивалась цинга, дизентерия и др. болезни. К. по-прежнему каждый день бывал на фортах, беседовал с офицерами, заходил в блиндажи солдат и всеми силами старался облегчить их трудную службу. Особенно тяжело было раненым, для излечения которых требовалось хорошее питание. К. посылал улучшенную пищу из своих запасов. 15 ноябр. начался штурм Высокой горы. Понимая, что падение ее прежде всего тягостно отзовется на судьбе нашей эскадры в гавани, К. прикладывал все средства к удержанию горы: он сменял уставшие части гарнизона свежими и беспрерывно присылал новые резервы. Когда же выяснилось, что гарнизон потерял за 7 дн. около 5 т. бойцов и что дальнейшая убыль отзовется вредно на общем успехе обороны, К. прекратил требование частей с других фронтов на усиление Высокой горы, и она была уступлена японцам. Между тем на фортах атакованного фронта японцы продолжали мин. работы под бр-верами фортов. Ожидая взрыва бр-веров, К. принимал меры для упорн. обороны внутри фортов: во двориках фортов были построены траншеи с препятствиями впереди, а гарнизон их усилен. 2 декабр. днем К. объезжал позиции, а перед вечером решил объехать запад. фронт крепости и уже садился на коня, как с вост. фронта его известили, что на ф. № 2 японцы вытесняют из галереи за рвом форта стоявших там наших стрелков. Он решил ехать на форт, чтобы лично ознакомиться с положением его. По-видимому, его прибытие на форт было замечено японцами, т. к. он, обходя форт, здоровался с людьми, а те ему громко отвечали. Едва он кончил осмотр и вошел в офицер. каземат, как японцы начали обстреливать форт из 11-дм. гаубиц. было выпущено всего 10 снарядов, и последний из них попал в каземат, разорвался внутри его и убил К. и 8 офицеров. Его смерть произвела на гарнизон потрясающее впечатление. Оно вполне отразилось в приказе г.-л. Стесселя от 3 декабр. 1904 г.: "День 2 декабр. есть день печали для нас, защитников крепости. В 9 ч в. на ф. № 2 убит бомбой наш герой, наша гордость - командующий 7-й В.-Сиб. стрелк. дивизией генерал-майор К.". Действ-но, помимо чисто воен. заслуг в деле обороны, К. все знали и любили как человека "с сердцем необыкновенно мягким", "бескорыстного, великодушного и самоотверженного", "своею душевн. чистотой будившего в подчиненных те благородные струны, которые двигают людей на великие дела". Все знавшие К., сталкивавшиеся с ним в разные эпохи его жизни и деятельности, прежде всего поражались его свойствами общечеловеческими. Мягкость сердца, отзывчивость к беде и нуждам ближнего - вот качества, замеченные в К. еще в бытность его ротн. командиром и красной нитью проходившие через всю его жизнь. Каким К. был капитаном, таким он и умер уже на склоне лет в долж-сти начальника дивизии. Мягкость, отзывчивость и гуманность не были показн. качествами его характера, демонстрировавшимися ради популярности, а были ему действ-но врождены, культивировались им, не заглохли до конца его дней, а, наоборот, именно под конец проявились в полн. объеме и справедливо создали в памяти народа образ "прекрасной души человека". Наряду с этими чертами характера К. бросалась в глаза простота в обращении с младшими и отсутствие какого-либо подобострастия по отношению к старшим. Он не любил строго официал. отношений и обращений, часто заменяя установленную форму простым письмом или запиской, в которых официал. титулование заменялось просто именем и отчеством, а сухая подпись смягчалась лю-безн. приветствием. Но этот простой, дружеский тон с подчиненными никогда не порождал никакой фамильярности со стороны младших, а, наоборот, вселял в них особое к нему почтение и любовь. Поэтому малейшее выраженное им желание принималось как приказание и исполнялось немедленно. Особенно любовно относился К. к н. чинам. Всегда приветливый, он ободрял их или добр. словом в трудные минуты или поощрял, награждая крестом лично тотчас после боя, или вдохновлял собств. примерами. Так, напр., в одном из боев на Зеленых горах, когда нек-рые наши роты под сильн. огнем прот-ка дрогнули и отошли, К. бросился вперед, неск. словами вдохнул в отступавших мужество, увлек всех за собой и возвратил потерянную позицию, Но лишь кончился бой, он, сумевший в одно мгновение подчинить своей воле застывшую энергию, превратился снова в доброго отца-ком-ра, отдыхающего у одного костра со своими солдатами со словами: "Ну, ребята, теперь ложись и кури". Вследствие такого близкого соприкос-ния с н. чином жизнь и психология солдата были ему хорошо известны. Вот почему в серьез. моменты К. всегда являлся на позиции, где шел бой, и вовремя умел поддержать и нравств. и фи-зич. силы солдата: вовремя его наградить, ободрить и накормить. Относясь ко всем ровно, он с самого начала обороны способствовал сближению разрозненных частей гарнизона и сумел направить всех к одной дружной общей работе. В этом именно его величайшая заслуга и в этом весь секрет продолжительной и мужественной обороны. Моряки и сухопутные нашли в нем то звено, которое связало их столь прочно, что в окт. они уже окончательно слились. Он был тем цементом, который спаял отдельные частицы в одно крепкое целое. Образовался бетон нравственный, более крепкий, чем бетон каких угодно фортов. И по мере того как японцы разрушали скелет крепости - ее укрепления, в ее теле - гарнизоне - развивались прекраснейшие качества высок. духа доблести и самопожертвования. Поистине, укрепления были скелетом крепости, гарнизон - ее телом, а К. душой этого тела. И как только отлетела душа, стало разрушаться тело и один за другим отпадали члены его. 4 декабр. генерал К. и убитые вместе с ним его сподвижники были погребены на кладбище у батареи Плоского мыса, а кладбищу было присвоено именование Романовского. По окончании войны гроб с телом К. был перевезен через Одессу в СПб., где 25 снт. 1905 г. с особо торжествен. церемонией погребен на кладбище Александро-Невской лавры. Для увековечения памяти К. в войсках Государь Император повелел: 25-му В.-Сиб. стрелк. п. именоваться впредь "25-м В.-Сиб. стрелк. г.-л. К. п.". Затем один из наших новых минных кр-ров был назван именем покойного. Чинами инж. корпуса был собран капитал около 5 т. руб., % с которого выдаются в виде премии имени г.-л. Р. И. К. и воен. инженеров и офицеров инж. войск защитников П.-Артура одному из офицеров дополнит. курса Николаевской инженерной академии за лучший проект по фортификации. СПб. город. дума учредила 3 стипендии имени К. в мужск. классич. гимназиях и реал. училищах, а также присвоила наим-ние "В память Р. И. К." 5 город. начал. училищам. Общ-вом взаимопомощи полочан образована при Полоцк. кадетск. корпусе стипендия имени Р. И. К., которая выдается по присуждению общего собрания Вилен. отдела. Общ-во взаимопомощи приказчикам гор. Харькова также учредило стипендию имени Р. И. К. в Харьков. торг. школе. В СПб. дамское общ-во основало приют-школу в память Р. И. К. для призрения и приготовления малолет. дочерей недостат. офицеров для поступления в институты и др. учебн. зав-ния. Памятники генералу К. поставлены: в СПб., на кладбище и в Георгиев. зале Николаевского инженерного училища, в Сувал-ках, в 20-м стрелк. п., и в Полоцке, в кадетск. корпусе. (А . Г . Овчинников . Народный герой Р. И. К.; Боевое завещание К. "Воен. Голос", 1906, № 175; В . Миткевич и Д . Дубенский . Р. И. Кондратенко. СПб., 1908; А . Г . Овчинников . Письма Р. И. К. к жене и брату, "Братск. помощь", 1906-1907; Оборона Квантуна и П.-Артура, работа в.-истор. комиссии. СПб., 1910).

Юнкер Николаевского Инженерного Училища Роман Кондратенко.

Супруга генерала Н.Д. Кондратенко (в девичестве Потапчина) с сыном. Фотогр. И.Шнейдера.

Генерал-майор Р.И. Кондратенко руководит минными работами.

Народный герой Р.И.Кондратенко.

Бюст Р. И. Кондратенко в Полоцке.

Военный деятель. Талантливый военный инженер. Герой обороны Порт-Артура. В русской истории имя этого человека стоит в одном ряду с Нахимовым и Макаровым.

(1857, Тифлис - 1904, Порт-Артур)

Родился 30 сентября (12 октября) 1857 года в г. Тифлис. Роман был младшим сыном в большой (10 детей) семье отставного майора Исидора Денисовича Кондратенко. Единственным источником дохода была небольшая пенсия бывшего офицера. Живя на скромное жалованье, отец не имел средств приглашать гувернеров, и потому дети росли, предоставленные самим себе. Роман был тихий задумчивый мальчик. Большой любитель природы и животных, он зачастую целые дни просиживал в поле, предаваясь там своему любимому развлечению - ловле бабочек, букашек и пауков, и всё это бережно приносил домой. Когда Роману исполнилось 6 лет, материальное положение его семьи настолько ухудшилось из-за болезни отца, что родителям пришлось расстаться со своим младшим сыном.

В судьбе Романа приняла тогда большое участие Юлия Васильевна Кондратенко, жена старшего сына майора - Елисея, которая и взяла мальчика к себе. Около 18 лет была она для Романа любящей матерью, имевшей сильное влияние на его образование, а особенно на развитие тех прекрасных душевных качеств, которыми так щедро наделила природа будущего героя. Учившийся сначала в Тифлисе под руководством Юлии Васильевны, Роман был определен затем в военную гимназию в Полоцке. Учился Кондратенко прекрасно, охотно помогал товарищам в занятиях, а с переходом в старшие классы взял даже на себя подготовку поступавших в корпус детей. По окончании Полоцкой гимназии Роман поступил в 1874 г. в Николаевское инженерное училище, где и продолжал усердно заниматься вплоть до производства в офицеры, последовавшего в 1877 г. Выйдя в офицеры, он был назначен в 1-ый Кавказский саперный батальон, стоявший тогда в Тифлисе. Здесь Роман поселился у своего брата Елисея и при помощи той же Юлии Васильевны стал продолжать свое образование и совершенствоваться в иностранных языках. Он изучил немецкий, французский и английский (последний совершенно самостоятельно) языки.

В русско-турецкой войне 1877-1878 гг. молодой офицер, несмотря на поданный им рапорт, участия так и не принял. В 1879 г. Р. И. Кондратенко поступил в Военно-инженерную академию, которую блестяще окончил в 1882-м. В 1886 году окончил курс Академии Генерального штаба, затем состоял на службе в штабе Виленского округа (1886-1894 гг.), последовательно командовал ротой и батальоном.

Роман Исидорович Кондратенко - безукоризненный образец воина-подвижника. Такими людьми на протяжении веков питался высокий боевой дух, патриотический потенциал русской армии. Такие, как он, неустанно формировали, проводили в жизнь незыблемые понятия о чести, мужестве, благородстве, находчивости русского солдата, офицера, полководца.

Жизнь в лагере быстро вошла в колею. Капитан Кондратенко первым в полку провёл ротные учения и разработал план дальнейшей подготовки солдат, унтер-офицеров и офицеров. Через неделю уже поползли слухи о ненормальном капитане Коломенского полка, который решил превратить лагерь, предназначенный, по общему мнению, для отдыха, в подобие учебного полигона. Офицеры были в большинстве своём самовлюблённые, невоспитанные и плохо образованные представители военной аристократии. Они видели своё призвание в верноподданнических настроениях, ношении военной формы и регулярном посещении злачных мест Бобруйска . Один из самых любимых офицерами ресторан посещался особенно часто. Он находился в здании железнодорожного вокзала «Березина» .

Пришла очередь ходить в наряды. На службу заступали по два раза в неделю в полковой и крепостной караулы. Кондратенко в период караулов пришлось вновь вспоминать свою старую профессию военного инженера. Во время дежурства в Бобруйской крепости он по просьбе коменданта тщательно обследовал все укрепления и составил краткую докладную записку, в которой отметил, что «...по своей профили - это сильная и прекрасная крепость , но её уязвимая пята - полное отсутствие блиндированных, безопасных от навесного и перекидного огня построек, а также поперечных траверсов для защиты от анфиладных выстрелов...».

Началась пора всевозможных смотров. Так, в Бобруйск прибыл командующий Виленским военным округом генерал Гонецкий. Для встречи начальства во всех полках дивизии были приняты надлежащие меры. Все занятия - уставные батальонные учения, глазомерное определение расстояний, и, наконец, боевые стрельбы - отменялись приказом командира корпуса. Вместо этого предлагалось отработать церемониальный марш. Дни превратились в сплошную какофонию звуков и непрерывного вышагивания. Начиная с пяти утра на правом фланге лагеря раздавались первые звуки церемониального марша, и далее музыка гремела до заката во всех частях обширного плаца. 4 июля, принаряженная во второсрочное обмундирование, дивизия была выстроена. Смотр прошёл по обычному сценарию, записанному в строевом уставе, и много времени не занял. Состоялась заря с церемонией, начавшаяся залпом из всех 24 орудий 30-й артиллерийской бригады и закончившаяся гимном «Коль славен» и молитвой. Речь командующего была недлинной. Он вполне остался доволен дивизией, весьма своеобразно оценив её боеготовность. Своё удовольствие он выразил единственным словом - «Славно!». По этому поводу нижним чинам раздали по получарке водки, а офицеры устроили танцевальный вечер в зале 120-го пехотного полка. Кондратенко на вечер не пошёл. Согласно распоряжению из штаба округа назавтра ему предстояло отправиться в Белосток.

Всё теснее сжималось кольцо японской осады. В сентябре 1904 г. противник подвез 11-дюймовые гаубицы, снаряды которых разрушали бетонные казематы русских фортов, своды которых были рассчитаны выдерживать попадания 6-дюймовых орудий. Всё меньше оставалось надежд на помощь со стороны армии Куропаткина, терпевшей одну за другой неудачи в Маньчжурии, но, пока жив был Кондратенко, защитники Порт-Артура не могли и подумать о сдаче крепости. Не хотел об этом думать и Роман Исидорович.

В день, когда японцы захватили русские позиции на горе Высокой (22 ноября 1904 г.), он плакал, не стыдясь слез. Вечером этого дня генерал сказал своим помощникам: «Теперь началась агония Артура» . Но дух его не был сломлен - и Кондратенко не собирался без отчаянной борьбы складывать оружие. Всё изменила смерть генерала, павшего, как герой, на боевом посту. 2 декабря (15 декабря по новому стилю) при взрыве крупнокалиберного 11-дюймового японского снаряда в каземате форта №2 на самом опасном участке обороны Кондратенко погиб. А вместе с ним убиты восемь других офицеров: подполковник Науменко, инженер-подполковник Рашевский, инженер штабс-капитан Зедгенидзе, поручик Сенькевич, штабс-капитан Кавицкий, штабс-капитан Триковский, зауряд-прапорщики Смольянинов и Неелов. Ранено 7 человек, в числе их командир 2-го форта поручик Фролов, зауряд-прапорщики Аров, Пепельницкий и др. Из числа оставшихся в живых и нераненых был только прапорщик запаса саперных войск - Берг.

С гибелью самого стойкого защитника Порт-Артура исчез нравственный стержень, цементировавший волю командования крепости, ещё способной сопротивляться и сдерживать силы врага. 20 декабря старшие начальники генерал Стессель и сменивший Кондратенко генерал Фок с подозрительной поспешностью сдали город японцам. .

Похороны генерала Р.И. Кондратенко. 25 сентября 1905. Начало траурной церемонии. Колесница-лафет у Николаевского вокзала Санкт-Петербурга. Фото К. Булла.

Посмертно Кондратенко был произведен в чин генерал-лейтенанта. Прах Романа Исидоровича первоначально захоронили у батареи Плоского мыса. После окончания русско-японской войны тело героя было торжественно перезахоронено 25 сентября 1905 г.в Петербурге, на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. По пути следования гроб с телом генерала повсюду встречали толпы народа. Для увековечения памяти народного героя был объявлен денежный сбор, и на пожертвованные средства в 1907 году сооружен памятник - мемориальная часовня, внутри которой находился огромный мраморный киот с иконами и множество серебряных венков. Ажурная металлическая часовня была освящена 12 августа 1907 г. В годы советской власти она, как и большинство часовен Никольского кладбища Александро-Невской лавры, была уничтожена.

Обелиски в память павшего героя Порт-Артура были поставлены в Николаевском инженерном училище, в Сувалках (в 20-м стрелковом полку) и в Полоцком кадетском корпусе. .

В 1910 году, когда Полоцкий кадетский корпус отмечал свое 75–летие, учебному заведению присвоили новое наименование: Полоцкий генерала Кондратенко корпус. Был тогда в Полоцке также установлен бюст Романа Иосидоровича Кондратенко. Восстановили его лишь в 2000-х годах.

Награды

Орден Святого Станислава 3-й степени (1884);

Орден Святой Анны 3-й степени (1889);

Орден Святого Станислава 2-й степение (1892);

Орден Святой Анны 2-й степени (1895);

Орден Святого Владимира 4-й степени (1899);

Орден Святого Георгия 4 степени;

. Источник: т. 13: Кобленц - Круз, с. 101-105 () Другие источники : МЭСБЕ : ЭСБЕ

Р. И. Кондратенко в 1881 г.

КОНДРАТЕНКО, Роман Исидорович, воен. инжен. и ген. шт. г.-л., герой обороны П.-Артура, род. 30 снт. 1857 г., воспитывался в Полоцкой воен. гимназии, в Ник. инж. уч-ще, в Ник. инж. ак-мии и в Ник. ак-мии ген. штаба. Начав строев. службу в 1-м Кавказ. сап. б-не (1877 г.), К. служил затем воен. инж-ром: в Чорохской инжен. дистанции (1880) и в Михайловском (Батумском) креп. инжен. упр-нии (до 1883 г.), где составил проект Михайловской кр-сти и для защиты этого проекта б. командирован в гл. инж. упр-ние (до 1885 г.). По окончании этой ком-ровки К. поступил на старший курс Ник. ак-мии ген. шт., окончив к-рую, б. назн. в штаб Вилен. воен. округа, где для практики командовал ротой; оттуда б. переведен в упр-ние Минской местной бригады (1888 г.); в 1891 г. командовал (для ценза) б-ном 119 пех. Коломен. п., а в 1895 г. б. назначен командиром 20-го стрелк. п., с к-рым в 1900 г. совершил поход на Д. Восток для участия в подавлении боксер. восстания в Китае. Однако, в воен. действиях ему принять участия не пришлось. Произведенный в г.-м., К. б. назн. дежур. ген-лом штаба Приамур. воен. округа, а перед началом рус. яп. войны получил в команд-ние 7-ю В.-Сиб. стрелк. бр-ду (в П.-Артуре), развернутую затем в д-зию. В должности ком-щего ею К. и провел всю осаду П.-Артура, при чём, по словам приказа по в. в. 20 мрт. 1906 г., «явился примером самоотвержения, неустанной энергии, истинных знаний, искусства и высокой воинской доблести». Этот взгляд, официально закрепленный, разделяется всеми биографами К. Мало кто из соврем. рус. воен. и общественных деятелей удостаивался такого множ-ва самых лестн. отзывов и высоких похвал, как К. В период мира он рисуется прежде всего большим тружеником: работает не только в урочные часы, но сколько требует дело, - по праздникам, по ночам. Большая личная скромность была причиной того, что все его усиленные труды долго проходили незамеченными, и только война ярко их выдвинула. Строгий в вопросах дисциплины, требоват-ный в интересах дела, он проявлял в отношении подчиненных большую мягкость в обращении и заботливость о их нуждах. Так, еще в бытность ком-ром роты, он устраивал для н. чинов её, желавших учиться грамоте, приватные занятия у себя на дому и вел эти занятия очень успешно, а когда, назначенный ком-ром 20-го стрелк. п., плыл с полком на пароходе в Китай, то организовал в пути солдат. беседы и лично объяснял солдатам историю и значение мест, через к-рые проходил пароход. Боевая деят-сть К. началась в П.-Артуре с того момента, когда ген. Стессель, сохранив за собой общие обяз-ти к-данта, назначил его на должность нач-ка обороны всего сухопут. фронта кр-сти. Положение последней в это время было критическим: многие сооружения еще не начинали строить, другие еще не б. окончены, а на вооружении сухопут. фронта стояло всего 8 ор. Но к 20 фвр., когда г.-л. Стессель произвел объезд кр-сти и общий осмотр работ, П.-Артур стал неузнаваем: это был уже укрепл. пункт, атака к-раго открытой силой была делом не легким. «За 24 дня б. сделано столько, сколько в мирн. время не сделали бы в полгода. Глав. виновником этой метаморфозы, - говорит официал. история войны, - душой её был нач-к 7-ой В.-Сибир. стрелк. бр-ды, г.-м. К., благодаря неутомим. энергии и поразит. работоспособности к-раго удалось достигнуть блестящ. результатов в такой коротк. срок». По словам той же истории, К. достиг такого резул-та только тем, что он «просто ездил по кр-сти, указывал, что нужно сделать, и заставлял делать; нет одного материала - заменяет его другим; нет наемн. рабочих - дает рабочих от войск; нет перевозоч. средств - отпускает полков. двуколки; может помочь ген. Стессель - идет к нему; если можно достать что-либо у ком-ра порта - просит его; он не допускал никаких проволочек, вникал в каждую мелочь, а главное - неотступно следил за всеми работами, всех сам подбодрял и подгонял». Наблюдая непосред-но за работами в кр-сти, К. уделял много времени и внимания и работам по укр-нию передов. Цзинь-чжоуской позиции, ему не подчиненной, оказывая лицам, руководившим там работами, громад. содействие присылкой нужных материалов из П.-Артура и обсуждением разл. вопросов на месте. Посещая ежедневно креп. форты, К. разъяснял к-дантам их прямые обязанности, из коих первой была «никогда не сдавать форт». Первые 4 мес. войны прошли в безостановоч. работах по усилению кр-сти; в конце апр. и начале мая начались первые боев. столк-ния; 13 мая пала Цзиньчжоуская позиция, а последовавшие затем действия, вплоть до 17 июля, сводились к обороне позиции, занятой нашим передовым отрядом, по инициативе К., в 19 верстах от П.-Артура. К. успевал не только следить за работами по усоверш-нию оборонит. сооружений и ближайших к кр-сти передов. позиций (Дагушань), но и руководить действиями прав. фланга передов. отряда, куда б. высланы части из его д-зии. Под его же влиянием позиция передового отряда б. нами удержана после боя 13 июня, что дало возможность отсрочить осаду кр-сти еще на месяц. 20 июня здесь произошел успешный для нас бой, в к-ром К. лично руководил прав. флангом, выказав большое мужество, спокойствие и распорядит-сть. 17 июля началась осада кр-сти, и здесь изо дня в день значение К. в деле обороны стало еще более выясняться. Одним из первых распоряжений его было усиление г-зонов гор Дагушаня и Угловой, упорной обороной к-рых он надеялся выиграть время. Неудачный бой 17 июля на Волчьих горах произвел на г-зон плохое впечатление. Желая рассеять его, К. отдает 23 июля приказ по войскам сухопут. обороны, в к-ром в самых простых выражениях разъясняет, что причиной нашей неудачи на Волчьих горах явилось прежде всего большое превосх-во в силах непр-ля над нами: «Нас было 17 т., а прот-к - втрое сильнее, - у него было 50 т.; мы имели только полевую арт-рию, прот-к же имел, кроме полевой, еще и осадную». Затем он указываст, что с отходом к кр-сти наше положение знач-но улучшилось, объясняет значение и силу фортов и долговрем. укр-ний, бетон. казематов, орудий креп. и мор. арт-рии и дает указания, как поступать при штурме. «Никакой штурм, - заканчивает К., - не м. б. страшным, если мы решимся до конца выполнить данную нами присягу». Бои за передов. позиции начались в конце июля, а с 6 авг. началось 1-е бомбард-ние и затем произошел 1-й общий штурм кр-сти. К. проводил на позиции целые дни, лишь поздней ночью возвращался к себе домой, а с рассветом уже снова объезжал войска. 8 авг. он провел весь день на сев. фронте кр-сти, где положение было угрожающим, и лично руководил обороной укр-ний этого фронта. К веч. наступило сравнит. затишье, и г.-л. Стессель решил им воспользоваться, чтобы пополнить ряды и запасы, о чём и сообщил запиской к-данту. В этой же записке г.-л. Стессель писал: «В д. Паличжуан двинуты 2 роты и с ними К. Его не надо посылать с отдел. ротами. Потеря его незаменима». Не довольствуясь этим, г.-л. Стессель послал телефонограмму самому К., с убедит. просьбой не ходить лично в д. Паличжуан. Такое опасение за жизнь нач-ка сухопут. обороны говорит о том значении, к-рое имел К. для обороны кр-сти уже в самом начале её. Чрезвычайно характерен ответ К. на эту телефонограмму: «В телефонограмме, наверное, перепутали одно слово; надо читать - „я выслал 2 р.“, а передали, вероятно, „я выезжаю“. Я всё время нахожусь, вследствие сильного арт. огня, в блиндаже Кладбищенской импани». Блестяще отбитый 5-днев. штурм кр-сти сильно поднял дух её г-зона, и в нём утвердилась уверенность в конеч. удаче обороны. К. пользуется этим и быстро приводит в исполнение ряд мер, способствующих дальнейш. обороне. Так, заметив в предыдущ. боях слабость орудий атакован. фронта, он решает усилить его за счет арт-рии др. фронтов и, кроме того, просит ком-щего эс-дрой о присылке орудий с судов; заметив больш. значение ручн. гранат при штурме, он образует особую команду из сапер, моряков и арт-ристов, к-рая энергично взялась за изготовление таких гранат по неск. тыс. в день; недостаток пулеметов заставил К. отыскать в старом кит. арсенале старые орудия и приспособить их в качестве противоштурмовых. По примеру нач-ка и другие стали изыскивать новые способы борьбы: кап. 26-го п. Шеметило предложил использовать запас ружей Манлихера, связывая их по 5 в одном станке и образуя, т. обр., нечто вроде митральезы; он же предложил применять силки в качестве препятствий штурму; лейт. Подгурский изобрел особую шаровую мину, скатывавшуюся к непр-лю и производившую при взрыве большой эффект; один воен. инж-р предложил применение к.-апрош. работ; сапер Дебагорий-Мокриевич изобрел особую метат. гранату для освещения местности; поруч. Никольский, кап. Гобято и др. применили свои знания для устройства метат. мин и отливки арт. снарядов. Словом, работа закипела, и ко 2-му штурму в снт. кр-сть встретила яп-цев с нов. силами и надеждами, и штурм на Высокую гору б. отбит. Дух г-зона всё подымался. Казалось, и сам К. был спокоен и полон надежд на успех, но в действ-ности было не так: вести, доходившие в кр-сть о Манчжурской армии, отступившей к Телину, а также медленное снаряжение 2-ой Тихоокеан. эс-дры, с одной стороны, а с другой - малый запас в кр-сти арт. снарядов, быстрое истощение жизн. запасов, развитие болезней и, наконец, появление в средине снт. новых грозных врагов в виде 11-дм. гаубиц, разрушавших своды укр-ний с одного попадания наводили К. на мысль, что выручки от ген. Куропаткина или адм. Рождественского ждать нельзя, что японцы овладеют кр-стью раньше, чем придет помощь. Капитуляции К., вероятно, не допускал, и чтобы предупредить падение П.-Артура, а с ним и захвата японцами всего Квантуна, он пришел к мысли, что исход один: заключение мира с удержанием за нами П.-Артура, а затем энергич. подготовка к новой войне. Решив это, он 18 снт. пишет г.-л. Стесселю след. замечат. письмо: «В наст. время, пока П.-Артур держится, наши неудачи на др. театрах войны нельзя еще считать особенно унизит-ными. Но если к этим неудачам присоединится потеря П.-Артура и находящегося здесь флота, то в сущности кампания безвозвратно проиграна, и наш воен. неуспех принимает унизит-ные для нашего госуд. достоинства размеры. Рассчитывать на своеврем. выручку П.-Артура нашей армией или флотом едва ли возможно. Единств. почетн. выходом из такого положения является, поэтому, заключение теперь, до падения П.-Артура, мирных условий, к-рые несомненно можно (до падения П.-Артура) установить не унизит-ными для народ. самолюбия. Очень вероятно, что Государю доносят о событиях, освещая их несколько в разрез с действ-ностью. Истинное, правдивое верноподданническое донесение могло бы, м. б., устранить большую беду от нашей родины. Посему, как высший представитель здесь госуд. власти и лицо, облеченное Царск. доверием, не признаете ли, ваше прев-ство, возможным, шифрованною телеграммою на имя Его Вел-ва, донести об истин. положении здесь, на Д. Востоке. Наст. письмо мною писано только в виду пост. сердеч. отношения вашего прев-ства ко мне и моей глубокой уверенности в необходимости такого шага для блага родины». О существовании этого письма в кр-сти никто не знал, а К. по-прежнему каждый день объезжал позиции, во всё сам вникал и, видимо, был бодр и бодрил других. Никогда он не говорил о том, что выручка скоро придет, а когда его спрашивали прямо, советовал надеяться на самих себя. Не обманываясь сам, он не вводил в обман и своих подчиненных и, не открывая своих мыслей, чтобы не смущать слабых, старался пробудить в них лучшие чувства любви к родине и исполнения своего долга. С этой целью он отдал 25 снт. прекраснейший приказ: «Прошу нач-ков участков обратить внимание ротн. ком-ров и разъяснить н. чинам, что упорная оборона кр-сти, не щадя своей жизни, вызывается не только долгом присяги, но весьма важным госуд. значением П.-Артура, как места пребывания наместника Е. И. В. на Д. Востоке. Упорная оборона до послед. капли крови, без всякой даже мысли о возм-сти сдачи в плен, вызывается, сверх того тем, что японцы, предпочитая сами смерть сдаче в плен, вне всякого сомнения, произведут в случае успеха общее истребление, не обращая ни малейш. внимания ни на Красный Крест, ни на раны, ни на пол и возраст, как это было ими сделано в 1894 г. при взятии П.-Артура. Подтверждением изложенного м. служить пост. стрельба их по нашим санитарам и добивание наших раненых, - случай, к-рый имел место даже 22 сего снт. при времен. занятии Сигнальной горы. Вследствие весьма важного значения П.-Артура, не только Государь и вся наша родина с напряженным вниманием следят за ходом обороны, но и весь мир заинтересован ею, а потому положим все наши силы и нашу жизнь, чтобы оправдать доверие нашего обожаемого Государя и достойно поддержать славу рус. оружия на Д. Востоке». Приказ этот б. прочитан н. чинам на всех позициях и произвел на них сильное впечатление. Дух г-зона не только не падал, а всё рос. Между тем, подступы япон. траншей подходили к фортам всё ближе. К средине окт. они подошли ко рвам фортов, и с этого момента защит-ки кр-сти отделялись от врагов лишь толщиной бр-вера и шириной рва. Такая близость требовала большого напряжения в службе на укр-ниях, а между тем, г-зон всё уменьшался, запасы оскудевали, пища стала плохой, развивалась цынга, дизентерия и др. болезни. К. по-прежнему каждый день бывал на фортах, беседовал с оф-рами, заходил в блиндажи солдат и всеми силами старался облегчить их трудную службу. Особенно тяжело было раненым, для излечения к-рых требовалось хорошее питание. К. посылал улучшенную пищу из своих запасов. 15 нбр. начался штурм Высокой горы. Понимая, что падение её прежде всего тягостно отзовется на судьбе нашей эс-дры в гавани, К. прикладывал все средства к удержанию горы: он сменял уставшие части г-зона свежими и беспрерывно присылал новые резервы. Когда же выяснилось, что г-зон потерял за 7 дн. около 5 т. бойцов, и что дальнейшая убыль отзовется вредно на общем успехе обороны, К. прекратил требование частей с других фронтов на усиление Высокой горы, и она б. уступлена японцам. Между тем, на фортах атакованного фронта японцы продолжали мин. работы под бр-верами фортов. Ожидая взрыва бр-веров, К. принимал меры для упорн. обороны внутри фортов: во двориках фортов б. построены траншеи с препятствиями впереди, а г-зон их усилен. 2 дкб. днем К. объезжал позиции, а перед вечером решил объехать запад. фронт кр-сти и уже садился на коня, как с вост. фронта его известили, что на ф. № 2 японцы вытесняют из галереи за рвом форта стоявших там наших стрелков. Он решил ехать на форт, чтобы лично ознакомиться с положением его. По-видимому, его прибытие на форт б. замечено японцами, т. к. он, обходя форт, здоровался с людьми, а те ему громко отвечали. Едва он кончил осмотр и вошел в офицер. каземат, как японцы начали обстреливать форт из 11-дм. гаубиц. Было выпущено всего 10 снарядов и последний из них попал в каземат, разорвался внутри его и убил К. и 8 оф-ров.

Р. И. Кондратенко в 1881 г.

Его смерть произвела на г-зон потрясающее впечатление. Оно вполне отразилось в приказе г.-л. Стесселя от 3 дкб. 1904 г.: «День 2 дкб. есть день печали для нас, защитников кр-сти. В 9 ч. в. на ф. № 2 убит бомбой наш герой, наша гордость - ком-щий 7-ой В.-Сиб. стрелк. д-зией г.-м. К.». Действ-но, помимо чисто воен. заслуг в деле обороны, К. все знали и любили как человека «с сердцем необыкновенно мягким», «бескорыстного, великодушного и самоотверженного», «своею душевн. чистотой будившего в подчиненных те благородные струны, к-рые двигают людей на великие дела». Все знавшие К., сталкивавшиеся с ним в разные эпохи его жизни и деят-сти, прежде всего поражались его свойствами общечеловеческими. Мягкость сердца, отзывчивость к беде и нуждам ближнего, - вот качества, замеченные в К. еще в бытность его ротн. ком-ром и красной нитью проходившие через всю его жизнь. Каким К. б. капитаном, таким он и умер уже на склоне лет в долж-сти нач-ка д-зии. Мягкость, отзывчивость и гуманность не были показн. каствами его характера, демонстрировавшимися ради популярности, а были ему действ-но врождены, культивировались им, не заглохли до конца его дней, а, наоборот, именно под конец проявились в полн. объеме и справедливо создали в памяти народа образ «прекрасной души человека». Наряду с этими чертами характера К., бросалась в глаза простота в обращении с младшими и отсутствие какого-либо подобострастия по отношению к старшим. Он не любил строго официал. отношений и обращений, часто заменяя устаноновленную форму простым письмом или запиской, в к-рых официал. титулование заменялось просто именем и отечеством, а сухая подпись смягчалась любезн. приветствием. Но этот простой, дружеский тон с подчиненными никогда не порождал никакой фамильярности со стороны младших, а, наоборот, вселял в них особое к нему почтение и любовь. Поэтому малейшее выраженное им желание принималось как приказание и исполнялось немедленно. Особенно любовно относился К. к н. чинам. Всегда приветливый, он ободрял их или добр. словом в трудные минуты или поощрял, награждая крестом лично тотчас после боя, или вдохновлял собств. примерами. Т., напр., в одном из боев на Зеленых горах, когда нек-рые наши роты под сильн. огнем прот-ка дрогнули и отошли, К. бросился вперед, неск. словами вдохнул в отступавших мужество, увлек всех за собой и возвратил потерянную позицию. Но лишь кончился бой, он, сумевший в одно мгновение подчинить своей воле застывшую энергию, превратился снова в доброго отцаком-ра, отдыхающего у одного костра со своими солдатами со словами: «Ну, ребята, теперь ложись и кури». Вследствие такого близкого соприкос-ния с н. чином, жизнь и психология солдата б. ему хорошо известны. Вот почему в серьез. моменты К. всегда являлся на позиции, где шел бой, и вовремя умел поддержать и нравств. и физич. силы солдата: вовремя его наградить, ободрить и накормить. Относясь ко всем ровно, он с самого начала обороны способствовал сближению разрозненных частей г-зона и сумел направить всех к одной дружной общей работе. В этом именно его величайшая заслуга и в этом весь секрет продолжительной и мужественной обороны. Моряки и сухопутные нашли в нём то звено, к-рое связало их столь прочно, что в окт. они уже окончательно слились. Он был тем цементом, к-рый спаял отдельные частицы в одно крепкое целое. Образовался бетон нравственный, более крепкий, чем бетон каких угодно фортов. И по мере того, как японцы разрушали скелет крепости - её укрепления, в её теле - гарнизоне - развивались прекраснейшие качества высок. духа доблести и самопожертвования. Поистине, укр-ния были скелетом кр-сти, г-зон - её телом, а К. душой этого тела. И как только отлетела душа, стало разрушаться тело и один за другим отпадали члены его. 4 дкб. ген. К. и убитые вместе с ним его сподвижники б. погребены на кладбище у б-реи Плоского мыса, а кладбищу б. присвоено именование «Романовского». По окончании войны гроб с телом К. б. перевезен через Одессу в Спб., где 25 снт. 1905 г. с особо торжествен. церемонией погребен на кладбище Александро-Невской лавры. Для увековечения памяти К. в войсках Государь Император повелел: 25-му В.-Сиб. стрелк. п. именоваться впредь «25-м В.-Сиб. стрелк. г.-л. К. п.». Затем один из наших новых минных кр-ров б. назван именем покойного. Чинами инж. к-са б. собран капитал около 5 т. руб., %% с к-раго выдаются в виде премии «имени г.-л. Р. И. К. и воен. инж-ров и оф-ров инж. войск защитников П.-Артура» одному из оф-ров дополнит. курса Ник. инж. ак-мии за лучший проект по фортификации. Спб. город. дума учредила 3 стипендии имени К. в мужск. классич. гимназиях и реал. уч-щах, а также присвоила наим-ние «в память Р. И. К.» 5 город. начал. уч-щам. Общ-вом взаимопомощи полочан образована при Полоцк. кад. к-се стипендия имени Р. И. К., к-рая выдается по присуждению общего собрания Вилен. отдела. Общ-во взаимопомощи приказчикам гор. Харькова также учредило стипендию имени Р. И. К. в Харьков. торг. школе. В Спб. дамское общ-во основало приют-школу в память Р. И. К. для призрения и приготовления малолет. дочерей недостат. оф-ров для поступления в институты и др. учебн. зав-ния. Памятники ген. К. поставлены: в Спб., на кладбище и в Георгиев. зале Ник. инж. уч-ща, в Сувалках, в 20-м стрелк. п., и в Полоцке, в кад. к-се. (А. Г. Овчинников , Народный герой Р. И. К.; Боевое завещание К., «Воен. Голос» 1906 г. № 175; В. Миткевич и Д. Дубенский , Р. И. Кондратенко, Спб., 1908; А. Г. Овчинников , Письма Р. И. К. к жене и брату, «Братск. помощь» 1906-07 гг.; Оборона Квантуна и П.-Артура, работа в.-истор. к-сии, Спб., 1910).

«Второго декабря 1904 года при геройской защите Порт-Артура погиб генерал-лейтенант Кондратенко, бывший душою обороны, примером самоотвержения, неустанной энергии, истинных знаний, искусства и высокой военной доблести. Проявленные при бессмертной обороне генералом Кондратенко качества дают ему право стать в ряды народных героев».
Приказ военного министра от 20 марта 1906 года

110 лет назад, 2 (15) декабря 1904 г., погиб герой обороны Порт-Артура Роман Исидорович Кондратенко. Прямое попадание гаубичного снаряда в форт № 2 унесло жизнь главного вдохновителя обороны крепости. Отличительным свойством генерал-майора Кондратенко было умение воздействовать на дух русских войск, поддерживать солдат в самые трудные моменты, что сказалось при отражении нескольких штурмов, когда никто не надеялся уже на успех. Генерал связал сухопутные и морские войска в одно целое, умело направлял русские войска к дружной, совместной работе.

Гибель Кондратенко привела к скорому падению Порт-Артура. 20 декабря 1904 (2 января 1905) комендант Порт-Артура генерал А. М. Стессель и назначенный после гибели Кондратенко начальником сухопутной обороны крепости генерал Александр Фок капитулировали. По мнению многих военных исследователей, крепость ещё можно было оборонять. Поэтому Стесселя обвинили в сдаче крепости. Однако Стессель был амнистирован императором Николаем II.

Душа обороны крепости Порт-Артура

«Порт-Артур, - отмечал военный историк Керсновский, - дал русским армиям и флоту выдающихся военачальников. Не говоря о главном герое всей войны - генерале Кондратенко - мы назовем лишь имена Горбатовского, Ирмана, Шварца, Григоровича, Эссена, Колчака».

Кондратенко был из тех людей, которых на Руси называют «соль земли». В мирное время спокойный, безукоризненно честный и неприметный службист, во время роковых испытаний преображающийся в настоящего богатыря, который и сам становится героем и ведёт за собой остальных, менее сильным духом.

Роман Исидорович родился 30 сентября (12 октября) 1857 г. в семье отставного майора Тифлисского гарнизонного батальона. Его отец, Исидор Денисович Кондратенко был рекрутирован из обычной крестьянской семьи с Екатеринославщины и выслужил чин майора и дворянское звание безупречной службой. Семья была бедной, жила на небольшую пенсию отца, поэтому последний десятый ребенок майора Роман с 7 лет зарабатывал первые деньги разносчиком родниковой воды на тифлисском базаре. После того, как отец скоропостижно скончался, семья чуть не впала в нищету. Однако положение спас старший брат Романа Елисей, который получил хорошее образование. Он был женат на Юлии Васильевне, урожденной Таннер. Женщина она была состоятельной и приняла живейшее участие в судьбе Романа.

Она прошла с маленьким племянником курс начальной школы, обучила Романа немецкому и французскому языку. Талант и высокая работоспособность позволили юному Роману без труда поступить в Полоцкую военную гимназию и блестяще её закончить. Учился он прекрасно, не только помогая товарищам, но и давая уроки готовящимся поступить в училище, зарабатывая себе деньги на мелкие потребности. Столь же блестяще заканчивает Роман и Николаевское инженерное училище в Санкт-Петербурге. Кондратенко не только успешно успевал осваивать курс обучения, который здесь был самым сложным среди военных учебных заведений, но и усиленно занимался самообразованием. В частности, он в совершенстве освоил английский язык, который не входил в обязательный курс.

В 1877 году произведен в прапорщики в 1-й Кавказский саперный батальон, затем получил чин поручика. Кондратенко не погряз в рутине повседневной службы дальних гарнизонов, не запил, не стал игроком от скуки, а усиленно занимался самообразованием. Это позволило ему блестяще закончить две академии - Инженерную и Генерального штаба. За успехи в науках в 1881 году произведен в штабс-капитаны. В 1882 году был переведен в военные инженеры Кавказского военного округа. Роман Исидорович не только отлично учился, но и был изобретателем. Он составил поразивший многих специалистов проект сухопутных укреплений Батумской крепости и защитил его в Петербурге в Инженерном комитете. Позднее эта работа поможет Кондратенко создать сухопутную оборону Порт-Артура.

В свободное от службы время Кондратенко по своей инициативе разрабатывает статистический раздел Кавказского справочного календаря, создаёт дальномер, модель которого построит на свои средства. Уже командуя ротой, Роман Исидорович организовал начальную школу для младших чинов. Он на регулярной основе читал лекции для командного состава в батальоне и полку по теории и практике военного дела. Среди личных качеств Романа Кондратенко можно отметить безупречную честность, принципиальность и обостренное чувство справедливости. Ровный и спокойный, доброжелательный и мягкий по характеру Роман Исидорович вызывал раздражение тех сослуживцев, которые совершали огрехи по службе. Он упрямо разоблачал нерадивых людей, невзирая на чины и должности. При этом современники отмечали личную храбрость Кондратенко. Он в любой суматохе и панике сохранял спокойствие и старался восстановить порядок. Так, под шквальным огнем противника на горе Высокой генерал Кондратенко встал во весь рост и сказал солдатам, которые проявили признаки трусости: «Братцы! Лучше умереть, чем опозорить себя и отступить. Помни, на вас надеется Царь-Батюшка и Россия. Отступления нет! Все умрем, а не отступим. Ну, молодцы, с Богом, вперед!» До своей гибели Кондратенко будет практически непрерывно находиться на передовой.

В 1901 году Кондратенко произведен в генерал-майоры с назначением окружным дежурным генералом штаба Приамурского военного округа. В 1903 году был назначен командиром 7-й Восточно-Сибирской стрелковой бригады в Порт-Артуре, её вскоре развернут в дивизию. С началом войны в Японии стал начальником сухопутной обороны крепости.

Разносторонние знания позволили Кондратенко так организовать оборону крепости, что Порт-Артур смог отразить 4 штурма. Как отмечали современники, генерал Кондатенко сделал столько, сколько до него не сделали за 7 лет. Это позволило надолго сковать сильнейшую японскую армию. Японцы под Порт-Артуром потеряли более 100 тыс. человек, фактически положили цвет японской императорской армии.

Генерал Кондратенко, как первоклассный тактик, единственный из всех генералов Порт-Артура, да и всей Маньчжурской армии, видел важность встраивания обороны крепости на дальних подступах, особенно он отмечал позиции у Цзинчжоу ( ). Здесь узкий перешеек позволял при его предварительном укреплении надолго задержать японскую армию. Для взятия укрепленного района (если бы его возвели) японской армии пришлось бы потратить много времени, ресурсов и сил. Однако Стессель и Фок, не собирались защищать Цзинчжоу. Здесь оборону держал всего один 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк. Русский полк стоял насмерть, потеряв более трети своего состава и более половины офицеров, но на русских позициях полегло до 10 % японской армии. А основные силы 4-й Восточно-Сибирской стрелковой дивизии под началом генерал-майора Фока вообще не приняли участия в сражении. Хотя вступление их в бой в самый решительный момент могло коренным образом изменить ситуацию. Не оказали русскому отряду помощь и силами флота. В результате «ворота Порт-Артура» быстро пали. Бросили порт Дальний, который сооружали за счёт того, что экономили на строительстве оборонительных сооружений Порт-Артура. Всё попытки Кондратенко помочь героическому 5-му полку оказались бесполезны.

Благодаря инициативе и энергии Кондратенко уже во время войны были оборудована передовая линия обороны, которая состояла из ряда временных фортов и полевых укреплений. Их захват стоил японской армии огромных усилий и жертв. Генерал Кондратенко предложил блестящую идею создания укреплений на горе Ляотешань, огромной скалистой возвышенности, которая господствовала над фортами, городом и портом. Во время осады построили укрепления на Ляотешанском полуострове. Кондратенко допускал тот факт, что японские войска прорвут линию фортов главного оборонительного пояса, и войска придется отвести на Ляотешань, чтобы там дать врагу последний бой и драться там до последнего снаряда и патрона. Только преждевременная гибель Кондратенко не позволила ему осуществить этот план.

В Порт-Артуре Кондратенко приходилось не только противостоять внешнему врагу, но и сдерживать интриги командования. В крепости оказалось сразу несколько высших начальников, которые тянули одеяло на себя. Начальник Квантунского укрепрайона генерал Стессель, комендант крепости генерал Смирнов, наместник на Дальнем Востоке адмирал и командующий русскими войсками в Маньчжурии Алексеев и командир 1-й Тихоокеанской эскадры контр-адмирал Витгефт постоянно интриговали. Кроме того, они создавали атмосферу нетерпения и непонимания между моряками и представителями сухопутных войск. Только Кондратенко был выше интриг. Ему было тяжело, в отличие от героев обороны Севастополя, здесь не было команды высших командиров, сплоченных единой целью.

К генералу Кондратенко шли те, кто чем-либо мог помочь обороне города. Лейтенант Подгурский соорудил из гильзы 37-мм снаряда самодельную ручную гранату. Кондратенко немедленно оценил пользу нового и запустил ручную гранату («бомбочку») в производство. К концу осады крепости в день изготавливали до 300 гранат. Мичман Власьев в виду дефицита пулеметов предложил связывать винтовки по пять в одном станке и применять их, как своеобразную митральезу. Так, первоначально называли скорострельное многоствольное артиллерийское орудие, ведущее залповый огонь патронами винтовочного калибра, затем так стали называть пулеметы. Власьев же стал автором нового грозного оружия - миномета, которое сыграет большую роль в будущих войнах. Мичман Сергей Власьев предложил использовать с этой целью мину для стрельбы из 47-мм морской пушки. Капитан Леонид Гобято возглавил работы по созданию «минных мортир» и изобрёл надкалиберную мину со стабилизатором. Сапер Дебигорий-Мокриевич предложил генералу идею осветительной гранаты. Моряки предложили использовать морские минные аппараты для стрельбы торпедами на суше и пропускать через колючую проволоку электрический ток. Также были внедрены новые типы противопехотных мин. За всем этим стоял Кондратенко.

Одновременно Кондратенко, своим добрым, отеческим отношением к солдатам, скрепил гарнизон, создал единую силу. Под воздействием генерала Кондратенко и его ближайших соратников - Белого, Горбатовского, Науменко и других духовные силы защитников Порт-Артура стали единым стальным клинком, который гнулся, но выдерживал давление врага. Солдаты доверяли Кондратенко беззаветно. «Никакой штурм не может быть страшным, - убеждал защитников Порт-Артура Роман Кондратенко, - если мы решили до конца выполнять данную нами присягу».

До обороны Порт-Артура имя Кондратенко было мало кому известно. Героическая оборона Порт-Артура подняла его имя на огромную высоту. Кондратенко показал, что в России остались не только стойкие солдаты и храбрые офицеры, но и талантливые военные вожди, способные в самое страшное время объединять людей, вести их в бой. Кондратенко сохранил воинскую честь Российской империи. Солдаты и офицеры Порт-Артура буквально боготворили Романа Кондратенко. Когда гроб с телом народного героя добирался из Одессы до Петербурга больше недели, его встречала буквально вся страна.

Похороны Кондратенко. 25 сентября 1905 г.