Гесс в англии. В этом году Англия обещала рассекретить дело Гесса. Официальная история полета

10 мая 1941 Гесс вылетел с аэродрома в Аугсбурге на Мессершмитт Bf.110 с запасом топлива в один конец

Рудольф Гесс - не последняя фигура в верхушке нацистской партии. С его именем связана одна из нераскрытых тайн Второй мировой войны. Член НСДАП, заместитель Гитлера по партии, рейхсминистр без портфеля, обергруппенфюрер СС и СА - этот человек взлетел так высоко, как никто другой. Но на самом пике своей карьеры он совершил неожиданное пике - поступок, о причинах и тайных мотивах которого до сих пор гадают историки.

Мясорубка войны

Рудольф Гесс родился 26 апреля 1894 года в египетском городе Александрия, в семье богатого владельца торгово-экспортной фирмы. Детство и юность будущий немецкий бонза провел в Стране пирамид и настолько полюбил ее, что позже получил прозвище Египтянин. Предки Гесса оставили свой след в истории. Один из них погиб в битве при Земпахе в 1386 году, то есть участвовал в ключевом событии средневековой швейцарской истории. Другой служил консулом Швейцарии в Италии. Отец Рудольфа возлагал на сына большие надежды и прочил в коммерсанты. По требованию отца молодой человек отправился изучать коммерцию в Гамбург, но будущая профессия не нравилась, он мечтал о другом - о военной службе, ратных подвигах, сражениях. И судьба услышала его. Началась Первая мировая война.

Гесс поступил в 1 -й Баварский пехотный полк. Но ему не суждено было прославиться в боях: Рудольф был ранен в легкое и признан негодным к службе в пехоте. Он записался добровольцем в истребительную авиацию. Впоследствии этот факт его биографии сыграл огромную роль не только в его судьбе.

Гесс закончил войну с Железным крестом на груди. Но остался без гроша в кармане. Египетская фирма его отца была конфискована британцами, семья осталась без средств к существованию. Поражение Германии 8 войне и разорение семьи Рудольф воспринимал крайне болезненно, виня во всем социалистов, торгашей и евреев. В 1919 году он отправился в Мюнхен изучать юриспруденцию, экономику и историю. Как и многие разочарованные молодые люди, Гесс примкнул к крайне правым политическим группировкам. А в 1920 году в его жизни произошло два важных события. Он стал членом Общества Туле, идеологической предтечи НСДАП, и записался на курсы геополитики в Мюнхенском университете. Так Рудольф познакомился с Адольфом Гитлером и географом и социологом Хаусхофером. И тот и другой оказали на него огромное влияние.

Учитель и ученик

Карл Хаусхофер был выдающейся личностью. Выпускник Баварской военной академии, во время Первой мировой состоял на военной службе и преподавал военные науки. Посетил Японию, Индию, Корею, Маньчжурию и Россию. В Тибете прошел посвящение в высшее эзотерическое общество, хотя документального подтверждения этого факта нет. Оставаясь в тени, Хаусхофер был политическим кукловодом и оказывал большое влияние на своих подопечных, в числе которых находился и Гесс. Основной доктриной Хаусхофера являлось понятие «жизненное пространство», то есть необходимость расширения пространства крупными государствами за счет поглощения небольших государств. По его мнению, мелкие страны лишь дестабилизируют международную обстановку и вставляют палки в колеса большим державам. Теоретики нацизма восприняли эти идеи на ура. Когда Гитлер и Гесс после Пивного путча попали в тюрьму, Хаусхофер снабжал их нужными книгами. Считается, что увлечение ясновидцами, магами и гипнотизерами передалось и многим его ученикам, в том числе Гессу. Поднимаясь по ступеням нацистской карьерной лестницы, Рудольф не делал ни одного важного шага без совета астролога. По одним сведениям, Гесс больше всего верил астрологу Сергею Вронскому, по другим - в его любимчиках состоял астролог Эрнст Шульте-Стратхаус. Гесс не доверял официальной медицине, обращался к знахарям, хиропрактикам и специалистам в области акупунктуры и иридодиагностики. Ежедневно занимался йогой, налегал на вегетарианские продукты и пил только чай. Другой крайностью Гесса нацистские заправилы находили его проанглийские настроения, которые тот почерпнул из геополитической доктрины Карла Хаусхофера. Последний считал немцев и англичан «братьями по крови». Действительно, племена англосаксов, жившие между реками Эльбой и Рейном, в середине V века частично переселились на Британские острова. Согласно теории Хаусхофера, немцы и англичане должны помнить о своем родстве и выступать в Европе единым фронтом в борьбе против «красной чумы» - СССР. Хаусхофер заразил этими идеями своих учеников, и Гесс болезненно реагировал на противоборство двух великих держав - Германии и Англии.

Гороскоп

В Третьем рейхе каждый из немецких бонз стремился усилить собственное влияние на Гитлера и ослабить позиции соперников. Для этой цели все средства были хороши. Набиравший вес Мартин Борман мечтал избавиться от «наци № 2» - Рудольфа Гесса. То ли с подачи Бормана, то ли еще по какой причине, но стали распространяться слухи, что Гитлер перестал доверять товарищу по партии и другу молодости - Египтянину. Гесс заволновался и попросил астролога составить гороскоп. То, что увидел астролог, поразило Гесса в самое сердце. В гороскопе второго лица рейха фигурировали крест и виселица. Это означало смерть через повешение.

В мае 1941 года, в то время, когда Адольф Гитлер был поглощен составлением плана нападения на СССР, Рудольф Гесс раз за разом совершал тренировочные полеты с аэродрома Аугсбург. 10 мая там взмыл в воздух «Мессершмитт Bf. 110» с запасом топлива в один конец. В нем сидел летчик в форме лейтенанта люфтваффе. При нем была карта с намеченным маршрутом. Это был Гесс. Навыки, полученные им во время Первой мировой, пригодились. Гесс держал курс на Англию. В его планы входило посадить самолет в Шотландии, неподалеку от поместья своего старого друга, лорда Гамильтона, с которым он познакомился во время Олимпиады в Берлине в 1936 году. На подлете Гесс не нашел площадки для посадки самолета и выпрыгнул с парашютом. Его нашли местные фермеры. Дальше события развивались как в лихо закрученном сюжете романа. Гесса доставили в Глазго, где он заявил, что решил сдаться англичанам, чтобы убедить их заключить мирный договор с Германией и направить усилия на борьбу с СССР. При этом Гесс уверял, что, поскольку фюрер не намерен вести переговоры с Уинстоном Черчиллем, было бы неплохо, если бы Черчилль вышел в отставку, а Гесс после смещения Гитлера возглавил правительство Германии.

Электрический провод

Перелет Египтянина произвел эффект разорвавшейся бомбы. Черчилль счел побег абсурдом. В Третьем рейхе заявили, что Гесс сошел с ума. Сталин пошутил: пусть, мол, Маленкова сбросят в стан Гитлера, чтобы тот посоветовал фюреру не нападать на СССР. Шутки шутками, а Сталин решил, что Германия и Британия ведут тайные переговоры.

О поступке Гесса спорят до сих пор. Некоторые уверены, что внешне все было обставлено как побег, на самом деле Гитлер отправил друга в Англию с секретной миссией. Какой? Возможно, это станет известно в 2017 году, когда британцы обещали рассекретить материалы о «наци № 2».

Всю войну Гесс провел в Англии. А когда фашисты были разбиты, СССР потребовал выдачи высокопоставленных военнопленных, в том числе Гесса. Осенью 1945 года его доставили в Германию и посадили в нюрнбергскую тюрьму. А вскоре он предстал перед Нюрнбергским судом. Адвокаты пытались убедить присяжных в его невменяемости - безрезультатно. Рудольфа Гесса приговорили к пожизненному заключению.

Он отбывал срок в берлинской тюрьме Шпандау. А 17 августа 1987 года 93-летнего Египтянина нашли мертвым. По официальной версии, он покончил с собой путем удушения электрическим проводом. Это не была смерть на виселице, но что-то очень похожее на то. Он умер последним из всех нацистов.

До июля 2011 года ежегодно на могиле Рудольфа Гесса в день его смерти собирались неонацисты, пока власти не распорядились эксгумировать его останки, сжечь их и развеять пепел над неизвестным озером.

С остоявшийся 10 мая 1941 г. полет Рудольфа Гесса, заместителя Гитлера, по нацистской партии, с миссией мира в Англию остается одним из наиболее странных эпизодов второй мировой войны. События, связанные с предупреждением Черчилля и угрозами Криппса относительно сепаратного мира, дают тот самый ключ к всепоглощающей озабоченности Сталина делом Гесса, который так долго искали. Эти события проливают новый свет на ошибочную советскую оценку английских и германских намерений накануне 22 июня 1941 г. Сосредоточившись на германо-советском сотрудничестве в 1939 - 1941 гг., историки не обращали внимание на имеющий столь же важное значение страх перед перспективой заключения англо-германского мира. Этот страх, как представляется, серьезно ограничил способность Сталина к анализу информации и способствовал параличу, становившемуся все более очевидным по мере приближения германского нападения.

Гесс в определенной степени стал играть роль козла отпущения за ошибки в оценке намерений Германии, допущенные не только Сталиным, но и рядом политиков и военных. Из-за того, что взаимная подозрительность так и не исчезла на протяжении всей войны, Гесс оказался в опасном амплуа потенциального эмиссара. Все это объясняет настойчивое требование советской стороны держать его в тюрьме в Шпандау до самой смерти, которая наступила много лет спустя после освобождения остальных военных преступников. Впервые гипертрофированные подозрения Сталина проявились осенью 1942 г. Он обвинил Черчилля в том, что тот ведет курс на поражение России в войне, отказываясь открыть второй фронт и прерывая отправку северных конвоев в Россию, а также «по вопросу о Гессе, которого Черчилль, по-видимому, держит про запас...». Криппсу, тогда члену Военного кабинета, было поручено подготовить самый полный и точный отчет о деле Гесса, который, к сожалению, не успокоил Сталина. Может быть, это произошло потому, что, по настоянию цензора, были сняты упоминания о беседах, которые лорд Саймон и лорд Бивербрук вели с Гессом в 1941 г., хотя Сталину эта информация была хорошо известна.

Сталинская интерпретация дела Гесса проявилась во время визита Черчилля в Москву в октябре 1944 г. После того как поделили Восточную Европу на точно определенные зоны влияния, выпили и поужинали, Сталин поднял вопрос о Гессе. Черчилль изложил эту часть беседы с юмором, но в то же время точно:

Гесс считал, что он мог спасти Англию для Германии. И вот Гесс, которому вообще было запрещено управлять самолетом из-за его безумия, сумел завладеть самолетом и прилететь. Он надеялся при помощи герцога Гамильтона - главного камергера короля - попасть прямо к королю! Тут Сталин довольно неожиданно предложил тост за британскую разведку, которая заманила Гесса в Англию. Он не смог бы приземлиться, если бы ему не подавали сигналов. За этим делом должна была стоять британская разведка.

Черчилль негодовал, протестовал, но Сталин был категоричен и не изменил своего мнения. Он просто заявил, что британская разведка могла и не сообщить Черчиллю всю правду. Русская разведка, по словам Сталина, «часто не информирует Советское правительство о своих замыслах и докладывает только после того, как дело сделано...».

Советские историки и политики, а особенно КГБ, продолжают поддерживать эту версию. Она, кстати, совпадает с похожими теориями о заговорах, получившими признание на Западе. За последние годы распространялись просто фантастические теории, начиная от предположений о том, что в Англию прилетел на самом деле не Гесс, а его «двойник», и кончая обвинениями в том, что Гесс не умер в тюрьме естественной смертью, а был отравлен своими тюремщиками. Показательной в этом жанре стала вышедшая в 1991 г. и немедленно переведенная на русский язык книга американского историка Дж. Костелло «Десять дней, которые спасли Запад». В книге собраны и увековечены различные теории о заговорах. После выхода книги они были поставлены под сомнение в связи с рассекречиванием летом 1992 г. закрытых британских архивов о деле Гесса.

Костелло пытается доказать, что либо Гесс прибыл в Англию с молчаливого согласия Гитлера, либо это был заговор британской разведки, заманившей его в Шотландию. В основе своей книга состояла из ничем не доказанных утверждений, основанных исключительно на косвенных доказательствах. В этом ключе, например, Костелло утверждал, что массированные бомбежки Лондона и здания парламента в особенности в ту самую ночь, когда Гесс прилетел в Англию, были умышленно скоординированы с временем миссии Гесса. Это предположение уже выдвигалось в прошлом и большинство историков некритически его восприняли. Но ведь после прилета Гесса бомбежки не были прекращены! Точно так же Костелло заявлял, что шестичасовая задержка с представлением доклада герцога Гамильтона была вызвана тем, что «высшие власти уже знали» о состоявшемся или ожидавшемся прибытии Гесса, или тем, что «он выполнял секретный приказ». Слова из драматического послания Черчилля Рузвельту: «Мы находимся в решающем пункте войны; грандиозные процессы застыли, но неизбежно примут четкие очертания», Костелло естественно интерпретировал как сообщение о предстоящем нападении на Россию, которое Черчилль якобы получил от Гесса. На самом же деле они относились к битве за Крит и к положению на Ближнем Востоке.

Однако наиболее пикантным в сюжете с Костелло явилось то, что доказательствами автора снабдил такой источник, как - хотите верьте, хотите нет - КГБ. Такой поворот событий поистине захватывает дух. В 1990 году, накануне Дня благодарения, в Нью-Йорке на стол Костелло лег запечатанный синий пакет с документами. В нем оказались фотокопии шифрованных сообщений НКВД, а также докладов о Гессе, готовившихся для Сталина. В этой пачке были также и материалы, переданные советской разведке в Лондоне главой чехословацкой военной разведки полковником Ф.Моравецем. В московской штаб-квартире КГБ были представлены: «Подлинные, переплетенные дела Гесса и Моравеца», дело Гесса №20566 (кодовое название- «Черная Берта»). «По оперативным причинам» были закрыты бумажными полосками только с полдюжины абзацев из 400 страниц дела. Костелло стал, сам не подозревая того, орудием воскрешения старых ложных версий о деле Гесса. Одно только непонятно - почему из всего этого богатства Костелло решил использовать только пару документов.

Окончательный вывод советской службы безопасности, который Сталин полностью принял, состоял в том, что Гесса действительно заманила в Англию британская разведка и, возможно, даже Черчилль об этом заранее не знал. Российская служба безопасности придерживалась этой точки зрения до последнего времени. В 1991 г. ведущий теоретический журнал советских вооруженных сил опубликовал на видном месте статью малоизвестного немецкого историка, повторяющего эти ничем не подкрепленные утверждения. Журнал даже счел необходимым воспроизвести крупным шрифтом заголовок статьи тех дней из одной английской бульварной газеты (как будто простое воспроизведение может доказать достоверность аргументов): «Сообщается о неожиданном захвате Гесса в ловушку, подстроенную английской “Сикрет Сервис”». В редакционной статье журнала высказывалось предположение, что целью англичан было вселить в немцев надежду на то, что нарождающееся шотландское революционное движение может быть использовано, как только начнется война против России. Они с гордостью предъявили русским читателям последствия «игры, которую английская разведка затеяла с нацистами». Теорию о заговоре широко поддерживают в Москве. Делается вывод, что Гесс «держал (англичан) за горло. Он терроризировал английское правительство простой, но по-своему гениальной мыслью: или вы соглашаетесь на союз с нами, или мы заключаем военный союз с Россией и уже в таком качестве продолжим войну против вас».

КГБ был не единственным, кто стал жертвой этой ошибочной версии. Очевидно, что американский военный атташе в Лондоне был введен в заблуждение таким же образом. Он был столь уверен в себе, что представил своему начальству в Вашингтоне доклад, назвав его подробным и (поэтому) точным воспроизведением содержания разговоров, которые англичане вели с Гессом. Составляя доклад, полковник Ли находился под сильным воздействием распространявшихся в Лондоне слухов о надвигавшейся войне на Востоке. Поэтому он объединил эти два вопроса. «Гесс», авторитетно писал он в заключении, «прилетел к герцогу {Гамильтону}, чтобы сообщить ему, что Германия намеревается воевать с Россией». Затем он приводил слова Гесса, сказавшего своему следователю, что Гамильтон «мог пойти к королю и рассказать ему о наших планах воевать с большевиками, и король мог бы заключить с нами мир». Этот источник, который предположительно подтверждается документами КГБ, был использован Костелло для подтверждения этой не соответствующей действительности интерпретации миссии Гесса.

К настоящему времени читателю должно быть известно, что английская разведка абсолютно не верила в неизбежность войны между Россией и Германией. Наоборот. Она прогнозировала германо-советское соглашение, и поэтому приписываемые ей мотивы для заманивания Гесса оказываются несостоятельными. 18 тысяч страниц документов по делу Гесса, рассекреченных летом 1992 г. Британской архивной службой рисуют картину, разительным образом отличающуюся от той, которую представляет жалкая подборка бумаг КГБ, в свое время опубликованных с таким шумом. Новые английские документы разоблачают умышленную кампанию дезинформации, которую проводила британская разведка. Эта кампания дала осечку; в результате чего ошибочное истолкование дела Гесса, создавшееся в то время в России, так и сохраняется до сих пор.

Различные теории о заговорах исходили из того очевидного допущения, что в обширных собраниях документов, хранящихся в закрытых британских архивах, укрывается сенсационная и очень щекотливая информация. Под нажимом ведущих английских историков разведки английское правительство в конце концов полностью раскрыло архивные материалы, связанные с делом Гесса. Вот тогда-то приверженцев теории о заговорах постигло разочарование. Это обширное собрание фактически подтверждает два основных тезиса версии дела Гесса, изложенной в мемуарах Черчилля. Он писал, что Гесс «прибыл к нам по своей доброй воле, и, хотя не имел полномочий, он был до некоторой степени посланцем». Его вторая посылка, самая важная для нашего рассказа, состоит в том, что «учитывая, сколь близок был Гесс к Гитлеру, поражало, что он не знал (а если знал, то не сообщил нам), о приближавшемся нападении на Россию...». Однако в архивных материалах содержится потрясающее открытие, о котором до сих пор можно было только догадываться по отдельным намекам в отрывочных свидетельствах. Речь идет о том, что английские Форин оффис и разведка пытались путем манипулирования делом Гесса оказать давление на Россию, чтобы она отдалилась от Германии. Воздействие этих акций на Москву, несомненно, является гораздо более важным, чем те проблемы, которые легли в основу теорий о заговорах.

Миссия

Гесс вылетел в 5.45 вечера 10 мая 1941 г. из Аугсбурга на самолете «Мессершмитт» Вf110, который англичане называли ME 110. Для смелого полета и управления самолетом требовалось высокое мастерство пилота. Гесс прыгнул с парашютом в Шотландии, в Иглшеме, после наступления темноты. На нем был мундир капитана германских ВВС. Гесс приземлился в 12 милях от имения герцога Гамильтона. Позже утверждали, что он привез официальные предложения о мире. Однако на самом деле при нем не оказалось вообще никаких документов - лишь фотографии его самого и сына, а также визитная карточка знаменитого геополитика, профессора Карла Хаусхофера. Сын Карла Хаусхофера Альбрехт, скорее всего, и был инициатором этой миссии.

Опубликованные к настоящему времени архивные материалы доказывают, что английские королевские ВВС Гесса не ждали. Не было его умышленного пропуска английскими ПВО. Да и не была ПВО этого района столь мощной, как об этом часто писали. На самом же деле самолет Гесса засекли около 10 часов вечера на высоте 15 тысяч футов. На его преследование пошли два «Спитфайра», патрулировавших в этом районе, но они в конечном итоге потеряли его из виду, так как их скорость была меньше, чем у самолета Гесса. К тому времени, когда Гесс достиг западного побережья Шотландии, его преследовал еще и ночной истребитель «Дифайэнт». Он уже почти настиг «Мессершмитт», но в этот момент Гесс спрыгнул с парашютом.

Если, как утверждают Костелло и другие, Гесса на самом деле ожидали бы люди «Сикрет интеллидженс сервис» (предшественница МИ-6 - военной контрразведки), то это было бы очевидно из того, какой прием был бы оказан ему в первые же часы после его прибытия. Вспомним, что Гесс приземлился поразительно близко от поместья герцога Гамильтона, и если бы его ждали, то не «потеряли» бы на несколько часов. Однако его появление вызвало неразбериху и замешательство. Сведения о приземлении Гесса на парашюте поступили в силы местной обороны из полицейского участка в Гиффноке. Полицейских же, в свою очередь, информировали прохожие. Полиции сообщили также, что в 23.12 около Иглшем Хаус разбился какой-то самолет. Захват Гесса абсолютно не координировался. Офицер, который жил неподалеку от места событий, взяв с собой двух солдат-артиллеристов из расположенного рядом военного лагеря, отправился к месту падения самолета. К тому времени Гесса уже схватили и держали в доме работника фермы, в чей двор он опустился на парашюте. Через некоторое время Гесса, назвавшегося Альфредом Горном, отвезли на машине в штаб сил местной обороны. Шло время. Наступила полночь. Тогда командование сил местной обороны обратилось в штаб Аргил-сатерлендского хайлендского полка с просьбой прислать конвоиров для отправки «летчика» в расположение армейской части, чтобы его держали там. Из всего этого совершенно ясно, что Гесса никто не ждал. Ведь дежурный офицер приказал полиции оставить Гесса на ночь в камере полицейского участка Гиффнока, несмотря на возражения, что Горн, вроде бы, «важная птица и военным надо бы им заняться». Служебное расследование, позже проведенное военной разведкой, вскрыло серьезные упущения в обращении с Гессом. Этого не случилось бы, если бы его прибытие в Англию было действительно организовано МИ-6. Так, например, ничего не было сделано, чтобы установить, что пленный, назвавшийся Горном, является офицером, и поэтому его и допрашивать следует соответствующим образом. Разведка ВВС абсолютно проигнорировала информацию, представленную ей в час ночи 11 мая. А это было заявление пленного о том, что он является важным лицом и желает сделать сообщение. В конце концов военные согласились принять пленного, - но только после того, как им сообщили, что у «летчика» есть информация для герцога Гамильтона и что он, т.е. «летчик», готов говорить с компетентными людьми. Инспектор сыскной полиции, который прибыл, чтобы забрать Гесса, удалился - проведя свое собственное расследование и осмотрев вещи Гесса.

Допрос вели с помощью какого-то капитана Дональда, случайно оказавшегося поблизости в момент, когда привезли Гесса. А Дональд прихватил с собой переводчика, который оказался сотрудником польского консульства в Глазго, Романом Батталья. «Просто не верится», разражается упреками «С» (псевдоним главы британской контрразведки), «что подобное могли допустить». Батталья-то и определил, что летчик как две капли воды похож на Гесса, но тот стал отрицать это. В целом Гесс был спокоен, но немного раздосадован. Причиной его неудовлетворения могла быть странная обстановка «допроса» - в присутствии пятнадцати - а может, и двадцати? - ополченцев сил местной обороны. Английский язык Баттальи, который вел допрос, был «несколько высокопарным». Несомненно, что при допросе пленного исключительно важной является начальная стадия. Вот как о ней рассказывал Батталья в своих показаниях британской военной разведке. Его поразило то, что: «...не было сделано никакой попытки, насколько ему известно, установить личность задержанного {Гесса} или правдивость его слов; среди пятнадцати или двадцати людей, находившихся в комнате, как казалось, не было ни одного, кто бы официально вел допрос. Из разных углов ему выкрикивали вопросы, некоторые из которых он счел оскорбительными для Гесса и отказался переводить. Не составлялось точного протокола допроса, и во время допроса присутствующие расхаживали по всей комнате, бесцеремонно разглядывая пленного и его вещи». Тем не менее до всех этих людей постепенно стало, наконец, доходить, что перед ними не рядовой летчик. Они обратили внимание на то, что его мундир был из очень хорошей материи и абсолютно неношеный. После этого с Гессом «стали обращаться несколько повежливее». Около двух часов ночи его отвезли в Мэрихиллские казармы. Как только личность Гесса была установлена, «С» сделал выговор военной разведке за то, сколь плохо она вела это дело. Особенное негодование вызвало то, что Гесса продолжали допрашивать после полуночи, уже после того как он заявил, что у него имеется важное послание. Разведка же очень быстро свалила вину на герцога Гамильтона, заявив, что «можно только предположить, что решение ничего не предпринимать до утра было принято командиром авиационного крыла герцогом Гамильтоном». Этот домысел и привел к необоснованным заявлениям о том, что Гамильтон был вовлечен в махинации «Сикрет интеллидженс сервис». Это предположение могло возникнуть из-за того, что Альбрехт Хаусхофер, известный германский эксперт по геополитике, который, как кажется, был основным вдохновителем миссии Гесса, осенью 1940 г. послал Гамильтону письмо. Оно было перехвачено и прочтено военной разведкой. Вследствие простого совпадения письмо, которое являлось зондажом о мире, пришло к адресату за пару дней до появления Гесса. Пора бы признать, что совпадение не обязательно свидетельствует о заговоре...

Мог бы существовать целый ряд причин, по которым Гамильтон не допросил пленного немедленно, в три часа ночи. Начнем с того, что вполне возможно,- Гамильтону не сообщили по телефону, что у летчика, называющего себя Альфредом Горном, имеется политическое послание. Гесс был не единственным немцем, сбитым тогда. В ту ночь состоялся один из наиболее мощных немецких воздушных налетов. Командиры частей не занимались допросами пленных по ночам. Более того, Гамильтон не лег спать, не проверив список офицеров германских ВВС, с которыми он встречался, когда присутствовал на Олимпийских играх 1936 г. Фамилии Горна среди тех офицеров не числилось. Задержка, таким образом, была, в самом худшем случае, всего лишь проявлением халатности.

В этой связи следует рассмотреть еще одну сторону этого эпизода. Если бы Гамильтон и догадался, что летчиком является Гесс - хотя это совершенно невероятное допущение, - то его реакция была бы абсолютно предсказуемой. Сейчас он, уважаемый командир авиакрыла, пытающийся избавиться от клейма своих прошлых связей со сторонниками политики умиротворения. И он вдруг оказывается лицом к лицу с повергающей его в смятение реальностью - ему адресованы предложения о мире, исходящие от нацистов. Дело Гесса грозило выпустить джинна из бутылки. Неудобное положение, в котором оказался Гамильтон, осложнилось после того, как в официальном германском сообщении его имя связали с миссией Гесса. У общественности это создало ни на чем не основанное ощущение его соучастия. Эти настроения присутствуют во взятых наугад письмах, прошедших цензуру. Вот лишь один пример: «Интересно, правда ли, что этот негодяй был тесно связан с герцогом Гамильтоном. Кажется, что уже чересчур много нашей титулованной знати замешано в делах, связанных с нацистами». Щепетильность Гамильтона была столь высокой, что он подал в суд на лидера коммунистов Гарри Поллита, когда тот заявил, что Гамильтон - «друг Гесса». И этим Гамильтон поставил правительство в затруднительное положение. В связи со своими подозрениями коммунисты - возможно, по инструкциям из Москвы, хотя это и не доказано - увидели в этом случае редкую возможность вызвать Гесса в суд, где и допросить его публично. Действительно, необходимость «снять с герцога Гамильтона те несправедливые и вызванные невежеством подозрения, которые пали на него», была полностью признана. В докладе кабинету по этому делу, представленному в ноябре 1942 г., Криппс приложил значительные усилия, чтобы снять обвинение с Гамильтона, отметив, что «поведение герцога в том, что касалось Рудольфа Гесса, было во всех отношениях благородным и правильным».

Гамильтон встретился с пленным пилотом только в 10 часов утра следующего дня. Гесс открыл ему свое настоящее имя. Гамильтон не помнил, чтобы он встречался с ним во время своего визита в Берлин. И уж точно не имел с ним каких-либо контактов позже. В ходе их разговора с глазу на глаз Гесс передал суть той информации, для сообщения которой он прибыл. Он явился с «гуманной миссией, чтобы сообщить, что фюрер не хотел побеждать Англию и желал прекратить войну». Подчеркивая близость своих взглядов и взглядов Гитлера, Гесс настаивал в то же время, что миссия была его собственной инициативой. Это заявление, неоднократно повторяемое в дальнейшем, приводит к очень важному предположению о якобы существовавшем молчаливом согласии Гитлера на эту миссию. Майский в своих мемуарах предпочел оставить вопрос открытым: «Кто же такой Гесс? Закамуфлированный посланец Гитлера или психопат-одиночка? Или представитель какой-либо группировки среди нацистской верхушки, обеспокоенной перспективами слишком затянувшейся войны?»

Введение в свободное обращение британских архивных материалов одним ударом уничтожило дикие спекуляции, которые беспрепятственно циркулировали и разрастались в течение столь многих лет, существенно омрачая англо-советские отношения. Были предприняты кое-какие отчаянные попытки спасти хоть что-нибудь из подобных версий, но все они оказались безуспешными. В своей недавней книге «Рудольф Гесс. Ученик фюрера», Лондон, 1993, П. Пэдфилд использовал многие из идей Костелло. Однако к тому времени, когда книга была готова к печати, британские архивы открылись. Пэдфилду пришлось написать пространный эпилог, в котором он отказывался от большой части своих ранее выдвигавшихся аргументов. Тем не менее он попытался спасти версию о том, что Гесс прибыл в Англию с молчаливого согласия Гитлера; для ее доказательства он использовал свидетельство, обнаруженное вскоре после войны французским военным корреспондентом, неким Андре Гербером. В газетной статье Гербер заявлял, что «в руинах рейхсканцелярии в конце войны он обнаружил документы, которые доказывают со всей определенностью, что решение о направлении Гесса в Англию было принято самим Гитлером». Гербер утверждал, что на самом деле Гесса снабдили проектом мирного договора, напечатанным на бланке рейхсканцелярии, который был у него конфискован вскоре после его прибытия в Англию. Текст Гербера, включая приводимый им проект договора, состоящий из четырех пунктов, так никогда и не был опубликован. По его собственному признанию, только четвертый пункт существенно отличался от предложений, которые Гесс сделал устно: в этом пункте якобы говорилось, что в ходе германо-российской войны Англия должна соблюдать в отношении Германии политику благожелательного нейтралитета.

После того как были рассекречены материалы британских архивов - не содержавшие никаких сенсаций, - прежние версии о заговоре можно поддерживать только, если выступать с совершенно немыслимыми предположениями. Так, Пэдфилд цитирует показания некоего Джона Хауэлла, рассказавшего ему о человеке немецкого происхождения, имя которого нельзя раскрывать. Его и еще двух говорящих по-немецки людей пригласил Айвон Киркпатрик, специалист по Германии в министерстве иностранных дел, чтобы проанализировать условия конкретного предложения о мире, которое Гесс привез с собой из Германии. Они были написаны по-немецки на бланке рейхсканцелярии и снабжены английским переводом. Названная группа, продолжает Пэдфилд свою версию, собиралась в штабе ВВС на Портленд-Плейс, в условиях чрезвычайной конспиративности. Согласно информатору, «на первых двух страницах этих предложений детально излагались цели Гитлера в России, его конкретные планы завоеваний на востоке и уничтожения большевизма».

Информатор мог и перепутать документ с тем меморандумом, который Гесс подготовил для встречи с лордом Саймоном, где он изложил свои идеи в письменном виде. Утверждается также, что наличие официальных предложений от Гесса поставило Черчилля или разведку в столь неудобное положение, что они просто приказали вычеркнуть их из списка вещей Гесса, составленного после его задержания. В докладе войск местной обороны сказано определенно: «Капитан Барри забрал с собой предметы, изъятые у пленного, перечень которых включен в опись. Экземпляр списка приложен к докладу». Непрерывность нумерации страниц в подлинном деле доказывает, что оно не было подделано. Папка дела была с самого начала довольно потрепанной, если ее сравнить с делами Форин оффис. Скорее всего, опись вообще не была приложена к делу.

Те, кто заявляют, что прибытие Гесса в Англию было частью сложного плана, разработанного в Берлине, преисполнены желания и последовательны в своих рассуждениях. Так, недавно было высказано предположение, что 20 апреля Гитлер отправил Гесса в Мадрид, чтобы попытаться установить контакт с английским правительством. Эта версия, естественно, основана на хорошо известном факте - английский посол в Мадриде сэр Сэмюэль Хор был скандально известным сторонником умиротворения и приветствовал бы подобные контакты. Однако архивными документами эта версия опровергается. Форин оффис запросил у английского посольства в Мадриде информацию относительно «сообщений из Виши, что в Мадрид прилетел Гесс с личным письмом Гитлера к Франко». Слухи касались договоренности о транзите немецких войск через Гибралтар. Эти слухи были опровергнуты второй телеграммой, посланной 25 апреля. Фрэнк Роберте, будущий посол Великобритании в Москве, а в то время сотрудник Европейского департамента Форин оффис, сообщил, что «тревога конца прошлой недели оказалась, по крайней мере, преждевременной». Однако в телеграмме речь шла не о визите Гесса, как предполагает Пэдфилд, а об угрозе Гибралтару, которой англичане в этот момент были озабочены. Характер сообщаемой информации был противоречивым. Визит Гесса в Испанию, если бы он там оказался, неизбежно привел бы к тайным контактам с источниками в английских разведывательных кругах или даже с английским послом сэром Сэмюэлем Хором. Но проблема транзита войск, естественно, подразумевала бы агрессивные действия против Англии. А Фрэнк Роберте в своей информации по запросу военной разведки не только не доверяет слухам (как это предполагает Пэдфилд), а, наоборот, ясно заявляет, что «сообщение о встрече Гесса в Барселоне с германским послом он, Роберте, подтвердить не может. Если Гесс и находился здесь, то его прибытие сохраняется в такой строжайшей тайне, что об этом даже не появилось слухов». Далее он замечает, что если бы за этими слухами скрывалось что-то реальное, то Хор «обязательно» сообщил бы о них.

Архивные материалы, как будет показано далее в этой главе, похоже доказывают, что Гесс прилетел в Англию без разрешения Гитлера и что его не заманивала английская разведка. Более того, никаких официальных предложений он с собой не вез. После того как англичане в течение года неоднократно допрашивали Гесса и могли круглыми сутками наблюдать за его поведением, Кадоган сделал совершенно четкий вывод: «К настоящему времени совершенно ясно, что выходка Гесса была его личным безумным предприятием и германские власти заранее о ней ничего не знали». Словам Кадогана можно верить: ведь именно ему было поручено координировать контакты с Гессом всех правительственных органов, в том числе и служб безопасности. Сам Гесс признавался в письме к Хаусхоферу: «Несомненно, я потерпел неудачу. Но нельзя отрицать, что я сам вел самолет (подчеркнуто автором). Мне не за что упрекать себя в этом отношении. В любом случае я был за штурвалом».

Еще из одного источника исходят сведения, которые, казалось бы, поддерживают версию о том, что Гитлер все знал об отлете Гесса, - это интервью, которое после окончания войны одна газета получила у жены Гесса. Но ее свидетельство основано на том, что во время своей последней встречи в Берлине 4 мая Гесс и Гитлер «говорили на повышенных тонах, при этом ссоры между ними не было». Несмотря на отрывочные свидетельства, обширная переписка Гесса с семьей, которую он вел во время войны, не подтверждает версию о том, что Гитлер знал о его планах. В длинном письме к матери Гесс рассказывает о тщательной подготовке к полету, особенно о том, сколь полезными оказались «многие вечера, которые» «он тайно (подчеркнуто автором) проводил за рабочим столом с логарифмической линейкой, среди карт и таблиц».

В другом письме Гесс называл причины, по которым он вылетел не из Берлина: Гитлер запретил ему вылетать, не запрашивая предварительного разрешения. «С таким же успехом, - объяснял он ей, - я мог бы попросить, чтобы меня тут же арестовали. Но, к счастью, из планов вылета из-под Берлина ничего не получилось. Я не смог бы делать ничего скрытно, и рано или поздно фюреру все стало бы известно. Мой план был бы сорван, и мне осталось бы только укорять самого себя за небрежность». Если даже, вдруг, несмотря ни на что, оказалось бы, что миссия Гесса была осуществлена при поддержке официальных кругов Германии, совершенно ясно, что английское правительство ничего об этом не знало. Более того, оно не приняло Гесса за официального эмиссара Гитлера.

Истинным вдохновителем Гесса был почти наверняка Хаусхофер. Степень его прямой и непосредственной причастности до сих пор ясна не полностью, но письмо, которое он был вынужден написать в Берхтесгадене в день исчезновения Гесса, является доказательством его влияния на Гесса и на тех лиц, с кем Гесс должен был связаться в Англии. В недавно вышедшей книге лорда Дуглас-Гамильтона ясно выявлена связующая нить, тянущаяся к Гессу от Хаусхофера. Уже в ходе своей первой встречи с герцогом Гамильтоном Гесс связал свою миссию с Хаусхоферами. Позже Гесс повторил эту информацию в случайных разговорах, которые он вел со своим врачом. В первом письме жене из тюрьмы Гесс попросил ее «написать генералу {Хаусхоферу} - о мечтах которого я часто думаю». В письме, адресованном Хаусхоферу, ощущается влияние, которое тот оказывал на Гесса: «Вы говорили, что думаете, что я не безумец, а «иногда отважный» человек. Можете поверить мне - я ни на миг не пожалел ни о своем безумии, ни о своей отваге. Когда-нибудь последняя часть Вашей мечты, которая была столь опасной для моего плана, исполнится, и я снова появлюсь перед Вами». Столь же красноречивым было его заявление о том, что его решение созрело в декабре 1940 г. и что он и ранее несколько раз безуспешно пытался вылететь в Англию. Вполне вероятно, что этот замысел возник у него после того, как Гитлер решил напасть на Россию (если только Гессу было известно об этом), и после провала переговоров в Берлине в ноябре 1940 г., в которых он принимал участие. Или же его могла привести в ужас идея Риббентропа об организации Континентального блока, предусматривавшая участие Советского Союза в разделе Британской империи.

После допроса Гесса Гамильтоном в Лондоне возник интерес к этому делу. Кадоган, под личное наблюдение которого будет передано все расследование и в подчинении которого находились «С» и другие службы разведки, узнал о нем 11 мая. Инкогнито Гесса все еще сохранялось: «Немецкий пилот, приземлившись около Глазго, попросил о встрече с герцогом Гамильтоном. Их разговор произвел на последнего такое впечатление, что он вылетает в Лондон и хочет видеть меня сегодня вечером на Даунинг-стрит, N 10... Еще через полчаса премьер-министр послал людей, чтобы Его светлость встретили на аэродроме и отвезли прямо в Чекере».

Заставляя немцев теряться в догадках

Гамильтон прилетел в Лондон вечером 11 мая на своем самолете. Уже ночью его привезли в загородное имение премьер-министра в Дитчли. Черчилль в компании нескольких близких друзей смотрел американскую кинокомедию. Гамильтон, даже не сняв летной куртки, тут же отвел Черчилля в сторону и сообщил ему, кем был на самом деле «летчик». Все имеющиеся сведения об этом моменте свидетельствуют, что для Черчилля это было совершенная новость. Он отнесся к словам Гамильтона так, «как будто тот переутомился из-за трудностей военного времени или страдал галлюцинациями». Затем, в своей характерной манере, Черчилль вошел с Гамильтоном в дом и повел его смотреть кино, заявив: «Ну ладно, Гесс или не Гесс, я намерен посмотреть братьев Маркс». Тем не менее, посмотрев кинокомедию, он всю ночь, почти три часа, расспрашивал Гамильтона, обдумывая вопрос о том, к каким последствиям может привести прилет Гесса в Англию. В целом, появление Гесса в Англии с предложениями о мире стало в этот момент фактором, еще более осложняющим и без того запутанную обстановку. В столь ответственный момент становилось исключительно важным извлечь из миссии Гесса наибольший пропагандистский эффект и в то же время не совершить каких-либо ошибок.

Следует подчеркнуть, что Черчилль никогда и в мыслях не держал вести какие-либо переговоры с Гессом. С самого начала он настаивал на том, что Гесс, «как и другие нацистские лидеры, является потенциальным военным преступником - и он, и его сообщники в конце войны вполне могут быть объявлены вне закона». Черчилль был также преисполнен решимости не допустить паломничества к Гессу политических деятелей, которые могли бы лелеять надежды на скорейшее заключение мира. Он поэтому приказал, чтобы Гесс «был помещен в строжайшей изоляции в подходящем доме не очень далеко от Лондона; «С» - оборудовать дом необходимой аппаратурой; предпринять все усилия, чтобы изучить его склад ума и получить от него всю полезную информацию». Через несколько дней после прилета Гесса Черчилль отдал приказ перевести «моего пленного», как он теперь называл Гесса, в Лондон. Он потребовал, чтобы «перед любыми посещениями визитеров его, т.е. Черчилля, обязательно информировали», - этот шаг, очевидно, имел целью не допускать никаких визитов сторонников умиротворения. Черчилль отдал указание о содержании Гесса в строжайшей изоляции, а те, кому поручен надзор за ним, должны воздержаться от любых разговоров. Общественность, предостерегал Черчилль, «не потерпит каких-либо поблажек этому скандально известному военному преступнику, кроме как с целью получения информации». В телеграмме Рузвельту Черчилль обещал не рассматривать предложения Гесса. Он охарактеризовал их так: «Нас еще раз пригласили предать всех своих друзей, пообещав, что нам на время оставляют часть нашей шкуры».

Идену Черчилль сообщил о Гессе утром 12 мая. Иден для надежности отправил в Шотландию на самолете вместе с Гамильтоном Айвона Киркпатрика, эксперта по Германии из Форин оффис, который встречался в Гессом в Берлине. Киркпатрик должен был подтвердить личность Гесса. Прессе о происходящей драме пока ничего не сообщалось. Киркпатрик не только опознал Гесса, но и вошел к нему в доверие. Скорее всего, на какой-то момент у Гесса создалось впечатление, что к его предложению относятся серьезно. Все еще не сознавая, что он делает неверный ход, Гесс подробно охарактеризовал причины, заставившие его совершить полет в Англию. Киркпатрик искусно переводил речь собеседника на темы, интересовавшие английское правительство. Гесс настойчиво утверждал, что «Гитлер не знал о его полете в Англию. Он прибыл для того, чтобы убедить ответственных людей, что, поскольку Англия не может выиграть войну, самым мудрым сейчас было бы заключить мир. Однако он подчеркивал, что давно знаком с Гитлером и их взгляды тождественны». Гесс затем подробно изложил свой план. В соответствии с ним Англия «предоставила бы Германии свободу действий в Европе, а Германия предоставила бы Англии полную свободу действий в Империи...».

Менее удачны были попытки Киркпатрика узнать позицию Гесса по вопросу о России. Он поставил ловушку, заметив, что у Гитлера не было бы свободы действий в отношении России, если бы она находилась на Азиатском континенте. Гесс ушел от разговора на эту тему, сделав загадочное и уклончивое замечание. Оно являлось свидетельством либо его полной лояльности Гитлеру, если он желал скрыть информацию о плане «Барбаросса», либо, что более вероятно, его неосведомленности об этом плане. Вот слова Гесса: «У Германии есть к России определенные требования, которые должны быть удовлетворены, либо путем переговоров, либо в результате войны». Он счел, однако, уместным добавить что «лишены основания распространяемые сейчас слухи о том, что Гитлер обдумывает нападение на Россию в скором времени». В цели Гитлера входит в наибольшей степени использовать Россию, пока она может быть ему полезна, и он выберет момент, чтобы предъявить свои требования. Читатель должен помнить, в связи с имеющими хождение различными теориями о заговорах, что перед ним самые подробные рассуждения о России, когда-либо сделанные Гессом. Что же касалось истинных планов Гитлера, эта реплика скрывала больше, чем открывала. Более того, она усиливала ошибочный анализ обстановки, сделанный английской военной разведкой. Та считала, что Германия склонна не к войне, а к ведению переговоров. Скорее всего, Гессу были неизвестны подробности плана «Барбаросса». Когда он услышал о нападении Германии на СССР, он с изумлением сказал: «Так значит, они все-таки напали».

Все свидетельства из штаб-квартиры Гитлера весьма красочно описывают изумление и ярость, с которыми была встречена новость об исчезновении Гесса. Переводчик Гитлера Шмидт свидетельствует, что реакция была такая, «как будто в Бергхофе взорвалась бомба». В сходных выражениях описывают реакцию генералы Кейтель и Гальдер, а также Альберт Шпеер. Еще одним характерным показателем является грубое обращение гестапо с адъютантами Гесса Пинчем и Ляйтгеном. Среди рабочих Аугсбургского аэропорта были произведены аресты. Когда позднее установили, что Гесс был связан с астрологами и антропософами, среди них также были проведены массовые аресты, а их организации закрыты. Альбрехта Хаусхофера, который в основном и влиял на Гесса, срочно отвезли в замок и заставили написать подробный отчет о связи с Гессом. Первоначальная надежда англичан на использование замешательства, которое возникнет в Германии, если они сами будут сохранять молчание, не оправдалась. Чтобы опередить англичан, немцы дали первое сообщение по радио в 8 часов вечера 12 мая. Они объявили, что Гесс, «очевидно в припадке безумия», вылетел на самолете и о нем ничего неизвестно. Это сообщение было туманным, так как у немцев не было никакой информации о судьбе Гесса. ВВС Германии, кстати, заверили Гитлера, что у Гесса почти нет шансов долететь до Англии. Но англичане сразу же ответили, и немцы мгновенно отреагировали, выпустив 13 мая подробное коммюнике. За ним последовала публикация содержания письма, которое Гесс оставил для Гитлера, где демонстрировалась его преданность фюреру. В публикации правдивой информации заключалась самая сильная надежда немцев на срыв успеха возможной английской пропагандистской кампании на тему, что полет Гесса говорит о росте разногласий в немецком руководстве.

Черчилль был полон решимости извлечь из эпизода с Гессом наибольшую выгоду. Для этого он был готов сделать драматичное заявление в парламенте, отводя от себя критику и усиливая оптимизм. Народ, объяснял он, «это необыкновенное происшествие позабавит и приободрит; наверняка поступок заместителя фюрера, покинувшего в такой момент Германию и своего лидера, приведет в глубокое замешательство и оцепенение все вооруженные силы Германии, нацистскую партию и немецкий народ». Поэтому Черчилль продиктовал заявление объемом в шесть страниц, которое отредактировал самым тщательным образом. Если бы он произнес эту речь, то удалось бы избежать многих отрицательных длительных последствий этого дела. Но заявление осталось на бумаге. Нет особого смысла разбирать его здесь. Из текста, однако, видно, насколько далеко Черчилль был готов пойти, чтобы раскрыть правду о Гессе и истинном характере его предложений. Среди них было предложение Гесса о разделе сфер влияния. Имелось и создававшее существенный дискомфорт понимание того, что Гесса привела в Англию владевшая им мысль о том, «что в Великобритании сильное движение за мир, движение пораженцев, с которыми он мог бы вести переговоры». Черчилль далее намеревался развеять домыслы, сохранявшиеся вплоть до открытия архивов в 1992 г. В своем заявлении он писал, что Гесс считает себя исполнителем миссии, которую он сам возложил на себя - «спасти британскую нацию от уничтожения». Более того, заявление Черчилля продемонстрировало бы решимость британского правительства отвергнуть переговоры с Гессом, который назывался «сообщником и соучастником герра Гитлера во всех убийствах, предательствах и жестокостях, с помощью которых нацистский режим захватил Германию, как он теперь стремится захватить Европу». Был бы определен статус Гесса как «военного преступника, окончательная судьба которого, как и других руководителей нацистского движения, будет определена решением Союзных наций после Победы». Здесь следует подчеркнуть, что основным соображением для Черчилля было воздействие этих обличений на Германию и на США. В то же время вопрос о реакции России совершенно не учитывался. Типичным для Черчилля было и то, что единственной деталью, которую он «забыл» раскрыть, было условие Гесса об уходе в отставку правительства Черчилля до того, как начнутся переговоры.

Ни то заявление, которое было опубликовано на Даунинг-стрит, 10, ни короткое сообщение по радио общественность не успокоили. Публику оставили в состоянии нетерпеливого ожидания дополнительных сведений. Было обещано, что «как только {Гесс} оправится от своего ранения, его заявление будет тщательно изучено». Черчилль еще более разжег воображение публики, признав, что до сих пор было невозможно «разобраться в выходке Гесса». Он ожидал, что парламент поймет, что «даже когда {объяснение} последует, было бы не в интересах общественности, чтобы я сразу же раскрыл характер дела». Негативные последствия молчания предвидел наиболее близкий советник Черчилля по делам разведки майор Десмонд Мортон: «По моему мнению, было бы очень полезно, если бы официальное заявление и пропагандистский материал были опубликованы сразу же. Чем дольше мы ждем, тем более отвратительным становится это дело». Однако Кадоган уже склонил Идена на свою сторону. Кадоган считал, что лучше всего будет заставить немцев теряться в догадках и вытянуть больше информации из Гесса, «притворяясь, что мы ведем с ним переговоры и не делая из него героя».

Краткость и сдержанность заявления подстегнули любопытство и породили теории о заговоре. Общественность, оставленная в неведении относительно сути заявления Гесса, не понимала ни характера его миссии ни реакцию правительства на него. Кстати, Дафф Купер заблаговременно советовал Черчиллю, что, поскольку «интерес к делу Рудольфа Гесса стал столь значительным он считает исключительно важным, чтобы информация об этом деле публиковалась бы, по мере возможности, в виде отдельных выпусков».

Жажда новостей была неимоверной. Рузвельт умолял Черчилля предоставить ему информацию, так как «отсюда могу Вас заверить, что полет Гесса захватил воображение американцев и интерес к нему надо сохранить подольше - будь это дни или даже недели». То же предлагал Галифакс в своих сообщениях из Вашингтона. Замечания Рузвельта верно передают напряженность, нараставшую в Москве. 14 мая Черчилль вновь заявил о своем намерении выступить в парламенте. Форин оффис, однако был непреклонен. Там преобладало ощущение тревоги, вызванной сходством между откровениями Гесса перед Киркпатриком и «сравнительно точным объяснением Германией причин» якобы вызвавших полет Гесса в Англию. Выдвигался тот довод, что предполагавшееся заявление «подтвердит сообщение немецкого радио». Тогда, вероятно, немецкий народ «издаст вздох облегчения» и скажет: «Так, значит, это и есть причина, по которой наш дорогой Рудольф покинул нас. Это глупо с его стороны; но он не предатель и нам не надо бояться, что он выдает наши секреты». Заявление Черчилля вступало, далее, в противоречие с намерением Форин оффис начать кампанию дезинформации, упор в которой был бы сделан на воображаемый раскол в рядах высшего нацистского руководства. Поэтому Иден вечером на встрече с Черчиллем сумел разубедить его выступать с заявлением. Было решено «сообщить очень мало информации и таким образом заставить немцев теряться в догадках относительно того, что же Гесс может делать - и говорить».

Иден удалился в убеждении, что он отговорил премьер-министра от его намерения. Однако министерство информации не могло устоять перед соблазном использовать по мере сил представившуюся ему возможность.

Оно продолжало давить на Черчилля, чтобы он лично сделал заявление и из дела Гесса был бы извлечен наибольший пропагандистский эффект. Вскоре после полуночи Черчилль вызвал на Даунинг-стрит, 10 Даффа Купера, чтобы тот помог ему обойти барьеры, препятствующие выступлению с заявлением. Вдвоем они составили несколько ослабленный вариант первоначального заявления. Черчилль велел разбудить Идена и по телефону прочитал ему текст заявления. Возражения Идена были яростными; он следовал рекомендации Кадогана - заставить немцев теряться в догадках. Он «выполз из постели», составил другой вариант заявления и, тоже по телефону, продиктовал его Черчиллю. Бивербрук принял сторону Идена. Однако и Купер не уступал. Вследствие всего этого Черчилль утратил решительность; в ответ Идену он пробурчал: «Ладно, заявления не будет». «Трубка была брошена».

На следующее утро, за завтраком, Бивербрук проводил брифинг для прессы и - не для публикации - раскрыл, что Черчилль воздержался от публичного заявления, так как «в настоящий момент он хочет, чтобы вокруг Гесса было как можно больше предположений, слухов и дискуссий». И хотя в проекте телеграммы Рузвельту содержалась рекомендация, что «желательно, чтобы пресса не романтизировала ни его {Гесса}, ни его приключения», Черчилль приписал от руки: «Мы думаем, что лучше всего будет, если некоторое время пресса беспрепятственно поработает над этим и заставит немцев теряться в догадках». Ведущие газеты, естественно, занялись сочинением неизвестных им подробностей, особенно после того, как Гесс был переведен из Шотландии в лондонский Тауэр. В этом некоторыми был предусмотрен признак предстоящей встречи с премьер-министром. Эта новая волна слухов превосходно накладывалась на слухи и предположения, циркулировавшие с середины апреля. Как часто случалось с Черчиллем, он потерял почти весь интерес к Гессу после того, как ему не дали поступить по-своему. Кроме того, он был полностью поглощен ходом военных действий на Крите и грандиозными морскими сражениями, кульминацией которых будет гибель английского линкора «Худ» и немецкого - «Бисмарк». Единственное, что он сделал, это попытался удовлетворить любопытство Рузвельта, отправив ему точное резюме всех бесед с Гессом, проведенных до того момента. Дипломатический корпус в целом склонялся к тому, чтобы отвергнуть идею сепаратного мира. Однако многие сохраняли убежденность, что Гесс координировал свою миссию с Гитлером. В большой мере это было результатом достойной сожаления речи Бевина, которую они были склонны считать представляющей официальную точку зрения, поскольку официального заявления так и не последовало.

Фиктивные переговоры

Вскоре после прибытия Гесса Киркпатрик высказал следующее предложение: «В связи с условием, что Германия не может вести переговоры с нынешним правительством, можно было бы внушить Гессу мысль, что есть шанс устранить нынешнюю администрацию. Если устроить ему встречу с членом консервативной партии, который мог бы произвести на него впечатление, что его соблазняет идея избавиться от нынешнего правительства, тогда, может быть, Гесс раскроется». За эту идею ухватились, когда увидели, что Гесс впал в депрессию, как только осознал провал своего плана. Он постоянно выражал тревогу из-за того, что «оказался в лапах клики Сикрет сервис» и что с ним обращаются, как с обычным военнопленным. Переписка Кадогана с Черчиллем доказывает без тени сомнения, что Гесс не привез с собой никаких планов из гитлеровской рейхсканцелярии. Одной из задач, поставленных перед Саймоном, было «получить информацию по вопросу о том, был ли Гесс послан в Англию Гитлером для осуществления какого-либо плана мирного наступления».

26 мая Иден попросил Саймона провести беседу с Гессом. Саймон должен был признаться Гессу, что английскому правительству известно о беседе, но в то же время намекнуть, что у него натянутые отношения с Черчиллем и Иденом. Применявшиеся тактические уловки не предполагали настоящих переговоров. Основа для беседы была четко определена Саймоном, который настаивал на том, что это будет «частью разведывательной» работы, с ясной и ограниченной целью - предоставить Гессу «благоприятную возможность свободно говорить о своей «миссии» и выяснить по ходу того, как он отводит душу, собирается ли он сообщить какую-либо полезную информацию о стратегии и намерениях противника». Как и Гамильтон, Саймон был исключительно чувствителен к новым намекам на свои прошлые связи со сторонниками умиротворения и поэтому попросил гарантий того, что «ни при каких обстоятельствах об этой беседе не станет известно».

Черчилль через своего помощника майора Десмонда Мортона, специалиста по делам разведки, передал Саймону пожелание узнать, каковы были причины очевидной озабоченности Гесса международным положением и почему он «столь искренне стремится сейчас к достижению устроенного на скорую руку мира». В намерения Форин оффис входило также разговорить Гесса, в особенности относительно намерений Гитлера по отношению к России. Однако Кадоган и «С» на это слабо надеялись. Киркпатрик, натаскивая Саймона перед его беседой с Гессом, формулировал те вопросы, которые он будет ставить ему. Они совершенно очевидно были составлены под влиянием идеи, доминировавшей в Форин оффис. Саймону посоветовали спровоцировать Гесса, задав ему вопрос о том, какой смысл заключать мир с Англией, если Германия «собиралась подписать его с Россией и принести в Европу русский большевизм. Если Германия была заинтересована только в Европе, ей следует отказаться от своих замыслов против России, поскольку Россия является азиатской державой за пределами сферы влияния Германии». Надежда была на то, что такая постановка вопроса даст возможность узнать от Гесса, действительно ли Германия стремилась к достижению соглашения с Россией, или же она готовилась к войне.

И действительно, именно лорд Саймон имел наилучшие шансы получить информацию от Гесса. Поэтому их беседу надо изучать самым тщательным образом. Пока Саймон не назвал свое имя, Гесс проявлял сильную подозрительность. Он потребовал присутствия двух свидетелей-немцев, а также герцога Гамильтона, который, как он считал, «не входил в политическую клику или в банду Сикрет сервис, которые препятствовали его встречам с людьми, подлинно стремящимися к миру, и с королем. Он вновь повторил, что прибыл в Англию по своей воле, доверившись рыцарству короля». Через некоторое время Гессу сообщили, что с ним будет вести переговоры лорд Саймон, который как лорд-канцлер обладал определенной свободой действий. Гессу напомнили также, что они с Саймоном встречались в Берлине, когда последний, будучи министром иностранных дел, посетил Гитлера. Гесс был в восторге. «Казалось, перед нами другой человек... Он с удовольствием вспоминал главного участника переговоров».

Утро Гесс провел плохо. Он отказался от ленча и пожаловался, что завтрак плохо на него подействовал. Его подкрепили стаканом портвейна, дали глюкозы. Вскоре после полудня «С» привез лорда Саймона в Тауэр. Он и Киркпатрик находились там под псевдонимами, соответственно: д-р Гатри и Маккензи. Их беседа с Гессом, принявшим конспиративное имя «Джонатан», длилась три часа. Идя на встречу, Саймон изучил все материалы, представленные Гессом, и хорошо в них разбирался. Майор Шеппард, сотрудник разведки, под охраной которого находился Гесс, докладывал своему начальству, что, когда Гесс прибыл, никаких официальных предложений у него не было. Как только он узнал о предстоящих «переговорах», он начал составлять обширные записки. Их он потом и вручит Саймону в качестве своего официального предложения.

Уже в самом начале беседы Саймон убедился, что заявление, которое Гесс так старательно составлял двое суток в ожидании их встречи, не содержит ничего нового. Написанные от руки его корявым почерком наброски, которые он вручил Саймону, совершенно не соответствовали предположению, высказанному Пэдфилдом и другими, что Гесс привез с собой письменные предложения, содержавшие прямые упоминания операции «Барбаросса» и будущего России. Категорический вывод Саймона, который он сообщил Черчиллю, состоял в том, что «Гесс прибыл по собственной инициативе. Он не прилетел ни по приказу Гитлера, ни с его разрешения; Гитлер также не знал заранее о его полете. Это его собственная затея. Если бы он добился своей цели и побудил бы нас вести переговоры, имея в виду мир того сорта, который хочет Гитлер, то он бы оправдал себя и хорошо послужил бы фюреру». Саймон, далее, вынес верное впечатление, что Гесс не входил в тот круг политиков, которые вели войну, он мало знал о стратегических планах, так как сферой его деятельности было управление делами партии. План Гесса был в лучшем случае «искренней попыткой скопировать идеи Гитлера, высказанные ему в ходе многочисленных бесед». Изучив эту беседу, специалисты МИ-6 пришли к выводу, что Гесс фактически был неспособен возражать против каких-либо аргументов, особенно политического характера[

Рудольф Гесс. Секретные архивы

Времена Третьего Рейха давно и бесславно канули в лету, однако информация о его деятельности до недавних пор оставалась полностью засекреченной, что побудило многих историков и людей, интересующихся данной темой, заняться самостоятельными расследованиями на основе мало-мальски достоверных сведений. Естественно результаты этих изысканий пестрят неточностями и едва ли обладают научной или исторической ценностью. В последние годы спецслужбы государств, победивших во Второй мировой войне, стали поэтапно открывать доступ к имеющимся у них данным. После празднования 60-летия Победы такие акции приобрели регулярный характер, и 2017 год в этом плане не станет исключением.

Спустя 30 лет со дня смерти второго заместителя А. Гитлера будут рассекречены архивы Британии по делу Р. Гесс.

Исследование тайн Третьего Рейха

Нацистская Германия как не вполне обычное государство, просуществовавшее с 1933 г. по 1945 г., заведомо привлекает к себе внимание исследователей. Анализу подвергаются предпосылки для его возникновения (уровень экономического развития, настроения общественных масс), последовавшие затем политические и социальные изменения, а также научные достижения. Отсутствие подлинной информации в публичном доступе породило самые невероятные теории и предположения обо всём, что касалось этой империи. На таком фоне неординарные действия членов нацистского правительства обязаны были обзавестись шлейфом незаурядных домыслов. Не обошла стороной эта участь и поступок Рудольфа Гесса, ближайшего соратника вождя Третьего Рейха.

Тайный полет

10 мая 1941 года, за 43 дня до начала вероломного нападения Германии на СССР в рамках операции «Барбаросса», заместитель Гитлера Р. Гесс угнал с территории немецкой летной базы в Хаунштеттене истребитель «Ме-110» («Мессершмитт») и осуществил тайный полет в Шотландию. Целью данного перелета было заключение перемирия с Великобританией и, возможно, совместное ведение боевых действий против СССР. Однако миссия потерпела неудачу, и летчика взяли в плен. Особую неоднозначность произошедшему придают следующие факты:

Биография Рудольфа Гесса

Рудольф Вальтер Рихард Гесс родился 26 апреля 1894 года в городе Александрия (Египет) в семье успешного бизнесмена. В 12 лет он по решению отца был направлен в Германию для получения образования. Летние каникулы Рудольф проводил в семейном поместье в Баварии. В год его совершеннолетия началась Первая мировая война. Будучи ярым патриотом, Рудольф, не задумываясь, добровольно ушел на фронт, где получил несколько ранений, последнее из которых – повреждение легкого – напоминало о себе приступами удушья в течение всей его жизни. Перед окончанием войны Гесс успел пройти курсы летной подготовки, но поучаствовать в воздушном бою он не успел, поскольку между Тройственным союзом и Антантой было заключено перемирие.

После войны Рудольф стал внимательно следить за политическими процессами, зарождавшимися в стране. Испытывая неприязнь к коммунизму, Р. Гесс увлекся идеями правого толка. В 1920-1921 гг. в поле его зрения попала Национал-социалистическая рабочая партия Германии, лидером которой был Адольф Гитлер. Впечатленный выступлениями будущего фюрера Гесс только укрепился в своих убеждениях об избранном пути.

За мюнхенский «Пивной путч» 1923 года Рудольф вместе с А. Гитлером был приговорен к тюремному заключению в Ландбергской тюрьме. Именно тогда и были сформулированы основные концепции нацизма, которые легли в основу книги «Майн Кампф».

Впоследствии, как известно, Гитлеру удалось взять в свои руки бразды правления государством, а его правой рукой все это время являлся Рудольф. Когда же милитаристская Германия начала военные интервенции, Гесс уступил свое место Герману Герингу, оставшись вторым преемником фюрера после него. Возможно, этот факт и послужил причиной для тайного перелета, совершенного 10 мая 1941 года. Так Гесс хотел показать, что от него еще рано отворачиваться. Но это лишь одна из версий…

Версии произошедшего:

1. Оккультная. Все нацистское правительство было помешано на оккультизме. Астролог из Мюнхена Мария Нагенгаст после окончания войны призналась в том, что консультировала фюрера и его приближенных по вопросам, касающимся ее компетенции. Именно она на запрос Гесса об удачном дне для заграничной поездки назвала дату: 10 мая.
2. Игры разведок. Рудольф Гесс пытался наладить контакт с видными представителями политического общества Англии с целью продвижения идеи перемирия. Перед вылетом он переписывался с герцогом Гамильтоном. Вполне допустимо, что ответные сообщения отправляла уже британская разведка, для которой заместитель фюрера был желанной добычей.
3. Политическая . Адольф Гитлер и его окружение намеренно спланировали эту акцию, дабы заключить соглашение с Черчиллем о прекращении боевых действий. А на случай провала как раз было подготовлено заявление о сумасшествии Гесса.

Рассекретить материалы по делу

Крайняя скудность информации по данному вопросу мешает восстановить полную картину событий того дня, мотивов лиц, замешанных в них. Однако уже в ближайшем будущем заинтересованной публике будет предоставлена возможность ознакомиться с подлинными сведениями, касающимися тайного полета заместителя Гитлера Р. Гесса, поскольку британское правительство обещало рассекретить архивы по данному делу в 2017 году.

Видео о тайных технологиях, которые использовались в нацистской Германии: "О чем молчал Рудольф Гесс?"

Рудольф Гесс

Гесс, Рудольф (Hess), (1894-1987), один из руководителей нацистской Германии, заместитель фюрера по партии, нацист "номер три". Родился 26 апреля 1894 в Александрии, Египет, в семье немецкого торговца. Во время 1-й мировой войны Гесс служил на Западном фронте командиром взвода в том же полку, что и Гитлер. Был ранен под Верденом. В конце войны перешел служить в авиацию. В 1919 он стал членом общества Туле. Тогда же вступил в одно из подразделений "Добровольческого корпуса" под командованием генерала Франца фон Эппа. В 1920 Гесс стал членом НСДАП. Учился в Мюнхенском университете у профессора Карла Хаусхофера, чьи геополитические теории оказали на него глубокое впечатление. После участия в провалившемся "Пивном путче" 1923 Гесс бежал в Австрию. Вернувшись в Германию, он был приговорен к семи месяцам заключения, которое отбывал вместе с Гитлером в тюрьме Ландсберга, где Гитлер диктовал ему свою книгу "Майн кампф". В 1925 стал личным секретарем Гитлера, в декабре 1932 председателем центральной партийной комиссии и депутатом рейхстага, а 21 апреля 1933 - заместителем Гитлера по партии. 29 июня 1933 Гесс стал рейхсминистром без портфеля. После реорганизации Гитлером военного и политического руководства 4 февраля 1938 Гесс вошел в состав т. н. Тайного кабинета. 30 августа 1939 он стал членом исполнительного совета по обороне. Одновременно он был назначен преемником Гитлера после Геринга. Специальным указом на него был возложен контроль над всей деятельностью нацистского правительства и других государственных органов. Ни одно распоряжение правительства, ни один закон рейха не имел силы, пока их не подписывал Гитлер или Гесс. Гессу было доверено принимать решения от имени фюрера, он был объявлен "полновластным представителем фюрера", а его канцелярия - "канцелярией самого фюрера".

Гитлер со своим заместителем Рудольфом Гессом.

Преданность Гесса фюреру, который поднял его из самых низов до высочайших постов в рейхе, была абсолютной. Погруженный в себя, лишенный высокого интеллекта и демагогического таланта Гесс знал лишь безусловную веру в своего фюрера. "Гитлер, - говорил он, - это просто олицетворение чистого разума". В 1934 Гесс сказал: "Мы с гордостью видим, что лишь один человек остается вне всякой критики. Каждый из нас чувствует и понимает, что Гитлер - всегда прав и что он всегда будет прав". На одном из нюрнбергских партийных съездов Гесс, как обычно предваряя выступление Гитлера, заявил: "Мне было даровано многие годы жить и работать рядом с величайшим сыном нации, которого наш народ должен пронести через тысячу лет своей истории".
10 мая 1941 Гесс совершил поразивший многих перелет в Шотландию. От имени Гитлера он предложил Великобритании заключить мир и принять участие в походе против СССР. В Великобритании Гесс был интернирован как военнопленный. В 1946 он предстал перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге. Во время суда он то и дело симулировал потерю памяти, постоянно переспрашивая судей и повторяя: "Я ничего не помню". Изображая из себя душевнобольного, Гесс демонстративно пытался покончить с собой. По требованию суда медики тщательно обследовали подсудимого и сделали вывод, что его действия носят "сознательно- намеренный симулятивный характер". После этого он был истощен, сломлен, его глубоко сидящие глаза безучастно смотрели в пространство. Суд приговорил Гесса к пожизненному заключению в берлинской тюрьме Шпандау, где он и скончался.

Использован материал Энциклопедии Третьего рейха - www.fact400.ru/mif/reich/titul.htm

Гесс (Hess) Рудольф Вернер Рихард (26.4.1894, Александрия, Египет - 17.8.1987, тюрьма Шпандау, Берлин), партийный и государственный деятель, рейхслейтер (1933), обергруппенфюрер СС, обергруппенфюрер СА. Сын владельца экспортно-импортной фирмы «Гесс и К°». В 1912 окончил Высшую коммерческую школу в Нейшателе (Швейцария), с 1912 стажировался в коммерческих фирмах Гамбурга. Участник 1-й мировой войны . 20.8.1914 добровольцем вступил в 7-й баварский полк полевой артиллерии (позже переведен в элитный 1-й баварский пехотный полк); служил в одном полку с А. Гитлером , но знаком с ним не был. Воевал на Западном фронте, под Верденом, где 12.6.1916 был ранен шрапнелью в кисть левой руки и плечо. С дек. 1916 - в Румынии; командир взвода. В авг. 1917 тяжело ранен в третий раз. В мае 1918 переведен в авиацию, последние месяцы войны воевал в эскадрилье «Рихтгофен» под командованием Г. Геринга. За боевые отличия награжден Железным крестом 1-го и 2-го класса и 8.10.1917 произведен в лейтенанты. В 1919 вступил в Добровольческий корпус Ф. фон Эппа, а также в «Общество Туле» - одну из идеологических предтеч нацистской партии. Участвовал в свержении коммунистического правительства Красной Баварии (1.5.1919), был ранен. После демобилизации поступил на экономический факультет Мюнхенского университета, где сблизился с профессором К. Хаусхофером, который имел на Гесса огромное влияние. Возглавил университетскую националистическую организацию. Привлечен Д. Эккартом к нацистскому движению. В июне 1920 вступил в НСДАП (позже получил партбилет №16). Гесс стал одним из организаторов и руководителем студенческих подразделений СА. Познакомил Гитлера с Хаусхофером. Увлекался предсказаниями и астрологией. Опубликовал эссе «Что должен представлять собой человек, которому суждено вернуть Германии ее прошлое величие?», которое было отмечено премией и получило высокую оценку Гитлера. Участник «Пивного путча» 1923, во время которого командовал студенческим отрядом СА. По заданию Гитлера охранял арестованных министров баварского правительства и поэтому участия в самом шествии не принимал. После провала путча бежал в Австрию, но в апр. 1924 добровольно вернулся в Германию, был приговорен к 18 месяцам тюрьмы и помещен в тюрьму Ландсберг вместе с Гитлером. Выполнял при фюрере секретарские обязанности, в т.ч. именно ему Гитлер диктовал текст «Майн кампф». Оказал огромное влияние на написание книги, многие главы которой напрямую отражают личные взгляды Гесса. Уже в тюрьме Гесс начал фактически исполнять обязанности личного секретаря Гитлера. В конце дек. 1924 освобожден: Отказался от предложения Хаусхофера стать его ассистентом в Институте геополптики и в начале 1925 стал секретарем Гитлера на постоянной основе. В его обязанности входило представление Гитлера, прием посетителей, в ряде случаев - выступление вместо фюрера, а также завершение работы над «Майн кампф» (вышла в свет осенью 1925). 1.4.1925 внесен в списки СС (под номером 50). Сыграл огромную роль в создании культа фюрера, а также в формировании образа Гитлера как высшего руководителя партии. Гесс учил Гитлера жестикуляции, готовил к важным встречами т.д. Гесс стал одним из самых ближайших к Гитлеру людей, фактически «тенью фюрера». При посредничестве Э. Кирдорфа вел переговоры с Ф. Тиссеном, добившись от него в 1928 субсидии более чем на 1 млн марок для строительства партийной резиденции. Руководил перестройкой «Коричневого Дома» в Мюнхене (официально открыт 1.1.1931). С 1932 начальник Политического отдела в имперском руководстве НСДАП, комиссар НСДАП по политическим вопросам. С 21.4.1933 заместитель фюрера по партии. По Декрету Гитлера имел право принимать решения от имени фюрера по всем вопросам, касающимся партийного руководства, его задачей было руководить основными политическими мероприятиями, давать директивы и заботиться о том, чтобы вся работа партии проводилась согласно принципам национал-социализма. Кроме того, в обязанности Гесса входило утверждение кандидатов на посты руководителей официальных учреждений и Германского трудового фронта. 22.9.1933 Гитлер приказал отменить для Гесса «титулы рейхслейтера и обергруппенфюрера СС и оставить только звание «заместитель фюрера», что ставило Гесса в абсолютно исключительное положение. С 1.12.1933 имперский министр без портфеля, в обязанности которого входило гарантировать тесное сотрудничество НСДАП и СА с общественными, властями. 9.6.1934 подписал декрет, по которому СД признавалась единственной организацией службы политической информации и защиты партии. Во время «Ночи длинных ножей»

К. Хорн. Рейхсминистр Рудольф Гесс. 1937 г.
Электронная репродукция с сайта
http://ww2.web2doc.com/pages/portrety_vozhdey_nsdap

30.7.1934 при составлении Гитлером списка руководителей СА, подлежащих уничтожению, добился значительного сокращения числа приговоренных.

14.11.1935 издал декрет, по которому евреи лишались права голосовать и занимать общественные посты.

4.2.1938 введен в состав Тайного совета, а 30.8.1939 - в Совет по обороне рейха.

1.9.1939 Гитлер официально назначил Гесса своим вторым преемником, после Геринга.

Хотя Гесс и обладал огромной властью, он не был приспособлен к бюрократической работе, и поэтому большую власть при нем получил его начальник штаба - М. Борман. С его помощью Гесс создал аппарат, дублировавший действия большинства высших правительственных учреждений. Под непосредственным управлением Гесса (хотя основные рычаги находились в руках Бормана) был создан и действовал «Фонд Адольфа Гитлера». Считал необходимым для успешного развития Германии установление прочных дружеских связей с Великобританией . В июне 1940 Гесс принял решение совершить полет в Англию, чтобы добиться от нее поддержки планов Гитлера. По ряду источников Гесс совершил несколько неудачных попыток перелета в Шотландию - 21.12.1940 и 18.1.1941. В конце апреля 1941 Гесс принял окончательное решение совершить полет для переговоров с герцогом Гамильтоном.

10.5.1941 вылетел в Шотландию на самолете Me-110Д и приземлился близ Инглшем-Мур в Шотландии (см. перелет Гесса ), где был арестован военными властями. У. Черчилль отказался встретиться с Гессом.

11.5.1941 Гитлер, получив сообщение об отлете Гесса, пришел в неистовство и после консультаций Гесс был объявлен сумасшедшим. Еще ранее была сделана попытка перехватить самолет Гесса и сбить его над Францией . Содержался в качестве интернированого в Великобритании; по заявлению английских властей к окт. 1944 у него стали хорошо заметны признаки душевного расстройства. В качестве главного военного преступника привлечен к суду Международного военного трибунала в Нюрнберге .

Г.Геринг и Р.Гесс на Нюрнбергском процессе.

Проведенная во время процесса психиатрическая экспертиза признала его психически здоровым и дееспособным, после чего Гесс выступил с заявлением, признав, что ранее симулировал потерю памяти. Приговорен к пожизненному тюремному заключению. Содержался в тюрьме Шпандау в Британском секторе Берлина. С 1966 являлся единственным заключенным тюрьмы. Семья Гесса неоднократно предпринимала попытки добиться его освобождения, но советская сторона всегда категорически против этого возражала, однако многие считают, что главным противником освобождения Гесса была Великобритания. Неоднократно предпринимал попытки самоубийства. В 1987 советское правительство заявило о возможности освобождения Гесс. Найден повешенным в камере. Страны-победительницы в официальном коммюнике заявили о том, что это было самоубийство. Сын Гесса, а также большое число исследователей считают, что это было убийством, организованным спецслужбами Великобритании, опасавшимися освобождения Гесса.

Использованы материалы кн.: Кто был кто в Третьем рейхе. Биографический энциклопедический словарь. М., 2003

Рудольф Гесс в тюрьме Шпандау.

Из ближайших соратников Гитлера довольно примечательна фигура Рудольфа Гесса. Он питал явный интерес к эзотерическим знаниям. Вместе с тем следует оговориться, что это была только его личная позиция, и Гесс никогда не пытался навязать ее всему нацистскому движению.

Пристрастие к астрономии и астрологии Гесс приобрел еще в юности. В более поздние годы он часто предавался мистическим размышлениям, увлекался всевозможными формами парамедицины, народными целителями, гипнотизерами, чародеями и диетологами. Один из его соратников после войны саркастически вспоминал, что Гесс не мог отправиться в постель, не проверив с помощью лозы направление подземных вод.

Британский историк Питер Педфилд пишет: «Он жил в нереальном мире, верил в чтение мыслей, предсказания и астрологию. В письмах, которые он писал из своей добровольной ссылки в Австрию (после провала «пивного путча 9 ноября 1923 г. - Дмитрий Жуков ), имеются этому свидетельства. Так, в конце ноября он писал, что, с астрологической точки зрения, следующие недели будут для него решающими; перспектива была чудесной; кульминационная точка ожидала его в следующем месяце, поэтому данный случай провала путча он будет считать пробным камнем. В письме матери, проникнутом фатализмом, говорилось о том, что он плывет в потоке судьбы, не в силах изменить течение и конечную цель» *) .

Подобные неортодоксальные взгляды никогда не получали в партии характера официальной позиции. Всем партийным функционерам предоставлялся выбор: либо, исповедуя свое мировоззрение, они должны были четко оговаривать, что оно не имеет ничего общего с официальной позицией партии (как в случае с Розенбергом), либо продолжать упорствовать и быть исключенным из рядов движения (как в случае с Динтером).

Примечания:

*) Педфилд П. Рудольф Гесс - сподвижник Гитлера. Смоленск, 1998. С. 35.

Дмитрий Жуков. Оккультизм в Третьем Рейхе. М., «Яуза», 2006.

В марте 1941 года Гитлер в своей мюнхенской квартире на Принцрегентенплац совещался с Герингом, после чего Гитлер собрался ехать в «дом фюрера» и предложил Герингу сопровождать его. Со времени покушения на Гитлера в мюнхенской пивной в ноябре 1939 года они перестали ездить в одном автомобиле. Эту меру предосторожности Гитлер и Геринг предприняли для того, чтобы «фюрер-1» и «фюрер-2» не вышли из строя одновременно.

В «дом фюрера» с ними поехал и Линге. Беседа Гитлера с Герингом в автомобиле вращалась вокруг вопроса о войне с Советской Россией. Видно было, что они продолжают начатый еще на квартире разговор. Гитлер говорил, что с войной против Советской России ждать больше не следует. Геринг же считал, что нужно сначала обеспечить себе тыл со стороны Англии.

Гитлер решительно заявил, что вопрос о войне против Советской России уже решен и что с Англией «мы расправимся потом, если упрямый Черчилль не образумится».

В марте - апреле 1941 года подготовка к нападению на Советскую Россию была в полном разгаре. Крупные войсковые формирования, которые готовились во Франции, в Бельгии, Голландии, Дании и Норвегии к вторжению в Англию по плану «Морской лев», были переброшены на восток, поблизости к советской границе. Отборные танковые дивизии, участвовавшие в оккупации Югославии и Греции, были срочно переформированы и тут же переброшены на восток для нанесения внезапного удара Советской России.

В мае 1941 года Гитлер возвратился в замок «Бергхоф» из Мюнихскирхе, южнее Вены, где он следил за операциями немецких войск против Югославии и Греции.

11 мая около 10 часов утра в приемной перед кабинетом Гитлера появился адъютант Гитлера Альберт Борман, брат Мартина Бормана, с адъютантом Гесса оберфюрером СА Пинчем. Пинч держал в руках белый запечатанный пакет. Альберт Борман попросил Линге разбудить Гитлера и доложить ему, что явился Пинч со срочным письмом от Гесса. Линге постучал в дверь спальни. Гитлер сонным голосом спросил:

Алло, что случилось?

Линге доложил. Последовал ответ:

Я сейчас выйду.

Через несколько минут Гитлер, небритый, вышел из своего кабинета, смежного со спальней. Он подошел к Пинчу, поздоровался с ним и попросил письмо Гесса. С письмом в руке Гитлер быстро спустился по лестнице в гостиную. Линге, Пинч и Борман еще не успели сойти с лестницы, как Гитлер уже позвонил. Когда Линге вошел в гостиную, Гитлер стоял у самой двери, держа в руках распечатанное письмо. Он резко спросил Линге:

Где этот человек?

Линге пошел за Пинчем и ввел его в гостиную. Гитлер обратился к Пинчу:

Пинч ответил утвердительно. Выходя из гостиной, Линге видел, как Пинч и Гитлер подошли к большому мраморному столу. Через несколько минут снова раздался звонок. Линге опять вошел в гостиную. Гитлер все еще стоял у стола. Рядом с ним - Пинч. Гитлер бросил Линге:

Пусть придет Хэгль.

Хэгль, начальник полицейской команды при штабе Гитлера, быстро явился. Гитлер приказал ему арестовать Пинча. Хэгль, который хорошо знал Пинча, повел его к себе. Пинч был совершенно ошеломлен. Как впоследствии выяснилось, Пинч рассказал Хэглю, что он был убежден в том, что Гесс совершил полет в Англию с ведома и согласия Гитлера, и совершенно не понимает поэтому причины своего ареста. Еще в конце января 1941 года Гесс доверительно рассказал Пинчу, что он по решению Гитлера намерен лететь в Англию, чтобы довести до конца переговоры, начатые в августе 1940 года. Со слов Гесса, Пинчу было известно, что в августе 1940 года, по инициативе герцога Бедфордского и других английских влиятельных политиков, в Женеве состоялась встреча английских уполномоченных с немецким профессором Альбрехтом Гаусгофером, посланным Гессом в Женеву для предварительных переговоров с англичанами.

Во время переговоров англичане заявили о готовности Англии начать мирные переговоры с Германией. Предварительным условием англичане выставили расторжение пакта о ненападении, заключенного в 1939 году между Германией и Советской Россией. Гесс сказал Пинчу, что Гитлер и он согласны были выполнять это условие англичан, но Гитлер хотел отложить начало конкретных переговоров с Англией до занятия Балкан. Смысл разговора Гесса с Пинчем сводился к тому, что политика Германии в то время была направлена на подготовку войны против Советской России.

После ареста Пинча Гитлер приказал немедленно вызвать Мартина Бормана, который в тот момент был начальником штаба Гесса. Вскоре стало известно, что Гитлер назначил Бормана на место Гесса своим заместителем по партии. Люди, близко знавшие Бормана, видели за притворно печальной миной Бормана глубокое удовлетворение по поводу того, что его час настал. «Какой лицемер!» - говорили эсэсовцы. «Вегетарианец, питающийся копченой колбасой» - так называли новоиспеченного преемника Гесса за то, что он усердно делил с Гитлером его вегетарианские блюда, а после этого уплетал у себя на вилле жирную копченую колбасу.

После разговора с Борманом Гитлер вызвал в «Бергхоф» Геринга и Риббентропа. Тем временем к Гитлеру вызвали руководителя печати рейха Дитриха, находившегося в то время в «Бергхофе». Гитлер приказал Дитриху докладывать ему все сообщения из Англии по поводу полета Гесса и запретил ему пока сообщать что-либо о Гессе в печати.

Вечером 11 мая Гитлер совещался с прибывшими в «Бергхоф» Герингом, Риббентропом и Борманом. Совещание длилось очень долго. Несколько раз вызывали Дитриха и спрашивали, нет ли сообщений из Англии.

О Гессе не было никаких известий.

Поздно вечером Дитрих доложил Гитлеру, что, по сообщению английского радио, Гесс приземлился с парашютом в глухой местности на севере Англии и задержан полицейскими, которым Гесс заявил, что он прилетел в Англию для встречи со своим другом герцогом Гамильтоном.

Гитлер быстро спросил, не сообщили ли англичане о намерениях Гесса. Дитрих ответил, что об этом англичане молчат. Тогда Гитлер приказал Дитриху представить полет Гесса в немецкой печати как поступок «невменяемого». В окружении Гитлера стало известно, что решение объявить Гесса психически неуравновешенным было принято на совещании Гитлера с Герингом, Риббентропом и Борманом.

При поступлении из Лондона сообщения о том, что герцог Гамильтон отказался признать свое знакомство с Гессом, у Гитлера вырвалось восклицание:

Какое лицемерие! Теперь он его не хочет знать!

В разговорах о полете Гесса в штабе Гитлера под большим секретом передавалось, что Гесс взял с собой в Англию меморандум об условиях мира с Англией, составленный им и одобренный Гитлером.

Суть меморандума сводилась к тому, чтобы Англия предоставила Германии свободу действий против Советской России, а Германия, со своей стороны, соглашалась гарантировать Англии сохранение ее позиций в колониальных владениях и господство в средиземноморском бассейне.

В этом меморандуме, кроме того, подчеркивалось, что союз «великой континентальной державы Германии» с «великой морской державой Англией» обеспечит им господство над всем миром.

Стало также известно, что с февраля 1941 года Гесс интенсивно занимался разработкой политических и экономических предложений, которые должны были лечь в основу переговоров с англичанами. В разработке этих предложений принимали участие руководитель зарубежной организации национал-социалистской партии Боле, министерский советник имперского министерства хозяйства Яквим, генерал Карл Гаусгофер и брат Гесса Альфред Гесс, являвшийся заместителем Боле.

Арестованный Гитлером адъютант Гесса Пинч был доставлен в гестапо в Берлин. В гестапо от Пинча потребовали заявления, что он заметил у Гесса признаки психического расстройства в дни, предшествовавшие его полету.

После того как Пинч дал в гестапо подписку о том, что он сохранит в тайне все факты, связанные с полетом Гесса в Англию, он был освобожден по приказу Гитлера, как ему сказали в гестапо.

После освобождения Пинч, который имел чин генерала, был разжалован в солдаты и послан на фронт, в штрафную роту, очевидно, с расчетом избавиться от свидетеля по столь щекотливому делу. Но Пинч продолжал здравствовать, и Гитлер в декабре 1944 года соблаговолил произвести его из солдат в лейтенанты.

Жена Гесса арестована не была, а осталась в своем поместье, и Гитлер приказал выплачивать ей значительную сумму денег. Она поддерживала переписку с находящимся в Англии Гессом. Письма передавались через Мартина Бормана.