Сергей Есенин — Я усталым таким еще не был: Стих. Сергей Есенин — Я усталым таким еще не был Я устал от жизни есенин

Примечания

Характеризуя это и некоторые другие, относящиеся к тому времени стихи Есенина, А. К. Воронский говорил, что они «покоряют». «В них, может быть, нет полной отшлифовки, попадаются невыношенные, невыверенные строки, но все это искупается заразительной душевностью, глубоким и мягким лиризмом и простотой. Вместе с тем в них есть эмоциональная напряженность и подъем, нет вялости, нет поэтических будней, что наиболее опасно для художника. Слово звучит, как туго натянутая струна, негромко, но высоко и чисто. В образ всегда вложено большое чувство. И даже тогда, когда поэт жалуется: „Я усталым таким еще не был“, „Я устал себя мучить без цели“ - в этом нет душевной прострации и развинченности, потому что поэт тут же, через несколько строк бодро шлет привет „воробьям и воронам и рыдающей в ночь сове“. В этом соединении мягкой грусти, тоски, задушевности с напряжением, пожалуй, главная сила последних стихов Есенина» (Прож., 1925, № 5, 15 марта, с. 24).

Творчество Сергея Есенина, неповторимо яркое и глубокое, ныне прочно вошло в нашу литературу и пользуется огромным успехом у многочисленного читателя. Стихи поэта полны сердечной теплоты и искренности, страстной любви к беспредельным просторам родных полей, "неисчерпаемую печаль" которых умел он так эмоционально и так звонко передать.

Я усталым таким еще не был
В эту серую морозь и слизь
Мне приснилось рязанское небо
И моя непутевая жизнь.

Много женщин меня любило.
Да и сам я любил не одну.
Не от этого ль темная сила
Приучила меня к вину.

Бесконечные пьяные ночи
И в разгуле тоска не впервь!
Не с того ли глаза мне точит
Словно синие листья червь?

Не больна мне ничья измена,
И не радует легкость побед,
Тех волос золотое сено
Превращается в серый цвет,

Превращается в пепел и воды,
Когда цедит осенняя муть.
Мне не жаль вас, прошедшие годы,
Ничего не хочу вернуть.

Я устал себя мучить бесцельно.
И с улыбкою странной лица
Полюбил я носить в легком теле
Тихий свет и покой мертвеца.

И теперь даже стало не тяжко
Ковылять из притона в притон,
Как в смирительную рубашку
Мы природу берем в бетон.

И во мне, вот по тем же законам,
Умиряется бешеный пыл.
Но и все ж отношусь я с поклоном
К тем полям, что когда-то любил.

В те края, где я рос под кленом,
Где резвился на желтой траве,-
Шлю привет воробьям и воронам
И рыдающей в ночь сове.

Я кричу им в весенние дали:
«Птицы милые, в синюю дрожь
Передайте, что я отскандалил,-
Пусть хоть ветер теперь начинает
Под микитки дубасить рожь».

Читает Р.Клейнер

Рафаэ́ль Алекса́ндрович Кле́йнер (род. 1 июня 1939, д. Рубежное, Луганская область, УССР, СССР) - российский театральный режиссер, Народный артист России (1995 г.).
С 1967 по 1970 г. был актёром Московского Театра Драмы и Комедии на Таганке.

Есенин Сергей Александрович (1895-1925)

Есенин! Золотое имя. Убитый отрок. Гений земли Русской! Никто еще из Поэтов, приходивших в этот мир, не обладал такой духовной силой, чарующей, всевластной, захватывающей душу детской открытостью, нравственной чистотой, глубинной болью-любовью к Отечеству! Над его стихами столько пролито слёз, столько людских душ сочувствовало и сопереживало каждой Есенинской строке, что если бы это было подсчитано – поэзия Есенина перевесила бы любую и намного! Но этот способ оценки землянам недоступен. Хотя с Парнаса можно бы углядеть – никого еще так не любил народ! Со стихами Есенина шли в бой в Отечественную, за его стихи – шли на Соловки, его поэзия волновала души, как ничья иная… Один Господь знает про эту святую любовь народа к сыну своему. Портрет Есенина втискивают в настенные семейные рамки фотографий, ставят на божницу наравне с иконами…
И ни одного Поэта в России еще не истребляли и не запрещали с таким остервенением и упорством, как Есенина! И запрещали, и замалчивали, и принижали в достоинстве, и грязью обливали – и делают это до сих пор. Невозможно понять – почему?
Время показало: чем выше Поэзия своей тайной светлостью – тем озлобленней завистники-неудачники, и тем больше подражателей.
Еще об одном великом Божьем даре Есенина – читал свои стихи так же неповторимо, как создавал. Они так звучали в его душе! Оставалось лишь произнести. Все бывали потрясены его чтением. Заметьте, великие Поэты всегда умели неповторимо и наизусть читать свои стихи – Пушкин и Лермонтов… Блок и Гумилёв… Есенин и Клюев…Цветаева и Мандельштам… Так что, юные господа, стихотворец мямлящий свои строки по бумажке со сцены – не Поэт, а любитель… Поэт может многое не уметь в своей жизни, но только не это!
Последнее стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья…» – еще одна тайна Поэта. В этом же 1925 году есть другие строки: «Не знаешь ты, что жить на свете стоит!»

Да, в пустынных городских переулках к легкой Есенинской походке прислушивались не только бездомные собаки, «братья меньшие», но и большие недруги.
Мы должны знать истинную правду и не забывать, как по-детски запрокинулась его золотая голова… И снова слышится его последний выхрип:

«Дорогие мои, хор-рошие…»

Стихотворение вошло в цикл "Москва кабацкая".

Лирический герой переживает глубокий душевный кризис. Позади остаётся омут "пьяных ночей". Всё яснее и больнее ощущается пропасть между картинами "рязанского неба", с которых начинался жизненный путь и картинами "тёмной силы", увлекающей в притон. Мучительная тоска сквозит в каждом воспоминании. Последняя строфа стихотворения увеличена на одну строку. И тем ярче, пронзительнее звучит последний призыв к дням своей юности, в "весенние дали", призыв к птицам с верой в окончание чёрных дней разгульной жизни.

Искренняя простота и душевность стихотворения погружают читателя в настроение печали и тревоги по собственным ушедшим дням. Многие авторы и исполнители выбирали это стихотворение в качестве основы для новой песни о пролетевшей юности, растраченной в огне страсти и кабацкого веселья. "Я усталым таким ещё не был..." - песня "блудного сына", стремящегося сквозь пелену прожитой жизни разглядеть вдали нетронутые цветы первых беззаботных дней.

Я усталым таким еще не был.
В эту серую морозь и слизь
Мне приснилось рязанское небо
№4 И моя непутевая жизнь.

Много женщин меня любило,
Да и сам я любил не одну,
Не от этого ль темная сила
№8 Приучила меня к вину.

Бесконечные пьяные ночи
И в разгуле тоска не впервь!
Не с того ли глаза мне точит,
№12 Словно синие листья червь?

Не больна мне ничья измена,
И не радует легкость побед, -
Тех волос золотое сено
№16 Превращается в серый цвет.

Превращается в пепел и воды,
Когда цедит осенняя муть.
Мне не жаль вас, прошедшие годы, -
№20 Ничего не хочу вернуть.

Я устал себя мучить бесцельно,
И с улыбкою странной лица
Полюбил я носить в легком теле
№24 Тихий свет и покой мертвеца...

И теперь даже стало не тяжко
Ковылять из притона в притон,
Как в смирительную рубашку,
№28 Мы природу берем в бетон.

И во мне, вот по тем же законам,
Умиряется бешеный пыл.
Но и все ж отношусь я с поклоном
№32 К тем полям, что когда-то любил.

В те края, где я рос под кленом,
Где резвился на желтой траве, -
Шлю привет воробьям, и воронам,
№36 И рыдающей в ночь сове.

Я кричу им в весенние дали:
«Птицы милые, в синюю дрожь
Передайте, что я отскандалил, -
№40 Пусть хоть ветер теперь начинает
Под микитки дубасить рожь».

Ya ustalym takim yeshche ne byl.
V etu seruyu moroz i sliz
Mne prisnilos ryazanskoye nebo
I moya neputevaya zhizn.

Mnogo zhenshchin menya lyubilo,
Da i sam ya lyubil ne odnu,
Ne ot etogo l temnaya sila
Priuchila menya k vinu.

Beskonechnye pyanye nochi
I v razgule toska ne vperv!
Ne s togo li glaza mne tochit,
Slovno siniye listya cherv?

Ne bolna mne nichya izmena,
I ne raduyet legkost pobed, -
Tekh volos zolotoye seno
Prevrashchayetsya v sery tsvet.

Prevrashchayetsya v pepel i vody,
Kogda tsedit osennyaya mut.
Mne ne zhal vas, proshedshiye gody, -
Nichego ne khochu vernut.

Ya ustal sebya muchit bestselno,
I s ulybkoyu strannoy litsa
Polyubil ya nosit v legkom tele
Tikhy svet i pokoy mertvetsa...

I teper dazhe stalo ne tyazhko
Kovylyat iz pritona v priton,
Kak v smiritelnuyu rubashku,
My prirodu berem v beton.

I vo mne, vot po tem zhe zakonam,
Umiryayetsya besheny pyl.
No i vse zh otnoshus ya s poklonom
K tem polyam, chto kogda-to lyubil.

V te kraya, gde ya ros pod klenom,
Gde rezvilsya na zheltoy trave, -
Shlyu privet vorobyam, i voronam,
I rydayushchey v noch sove.

Ya krichu im v vesenniye dali:
«Ptitsy milye, v sinyuyu drozh
Peredayte, chto ya otskandalil, -
Pust khot veter teper nachinayet
Pod mikitki dubasit rozh».

Z ecnfksv nfrbv tot yt ,sk/
D "ne cthe/ vjhjpm b ckbpm
Vyt ghbcybkjcm hzpfycrjt yt,j
B vjz ytgentdfz ;bpym/

Vyjuj ;tyoby vtyz k/,bkj,
Lf b cfv z k/,bk yt jlye,
Yt jn "njuj km ntvyfz cbkf
Ghbexbkf vtyz r dbye/

Tcrjytxyst gmzyst yjxb
B d hfpuekt njcrf yt dgthdm!
Yt c njuj kb ukfpf vyt njxbn,
Ckjdyj cbybt kbcnmz xthdm?

Yt ,jkmyf vyt ybxmz bpvtyf,
B yt hfletn kturjcnm gj,tl, -
Nt[ djkjc pjkjnjt ctyj
Ghtdhfoftncz d cthsq wdtn/

Ghtdhfoftncz d gtgtk b djls,
Rjulf wtlbn jctyyzz venm/
Vyt yt ;fkm dfc, ghjitlibt ujls, -
Ybxtuj yt }