Битва золотых шпор: кровь и честь Фландрии. Брюггская заутреня и битва при Куртре. Простолюдины против рыцарей Звездный час французской пехоты
Знаменитая Битва золотых шпор произошла 11 июля 1302 г. при Куртре (Фландрия), но и сегодня ещё вызывает немало эмоций.
Одни пытаются понять причины гибели цвета французского рыцарства, и говорят, что просто карта так легла. Другие считают, что победу фламандцам принесла их несравненная доблесть и организованность.
И вот, без особой надежды пролить свет на причины гибели французской армии под Куртре, давайте вспомним те славные события и то, что им предшествовало.
Итак, в начале 14 столетия Францией правил Филипп IV Красивый - тот самый, что в дальнейшем разрушит орден тамплиеров и будет проклят.
Задолго до этих событий он захватил графство Фландрия, которое в наши дни является одним из трех регионов Бельгии. Филипп сделал Фландрию своей провинцией и назначил наместника — Жака де Шатийона.
Естественно, де Шатийону не пришло в голову считаться с тем, что более прогрессивная Фландрия уже сменила феодальный строй на бюргерство. Однако, следовало. Потому что когда наместник Филиппа применил к бюргерам старые феодальные методы, те зароптали.
Однако и Филиппа Красивого так же не интересовали детали. Всё, что он хотел – это получать с новых владений максимальный доход. Поэтому он назначил высокие налоги, а те, как это водится, отлились простым ремесленникам и горожанам.
В результате, весной 1302 г. в Брюгге вспыхнул мятеж, которым руководил местный житель Питер Конинк.
На подавление мятежа 17 мая прибыл отряд из примерно 800 человек, во главе с де Шатийоном и королевским советником Пьером Флотте.
Напуганные горожане днем сдали Брюгге французам. А ночью неожиданно напали на спящий гарнизон и вырезали примерно 300 человек. Французов вычисляли по характерному акценту, вступая с ними в разговор, а затем убивали. Это событие вошло в историю как «Брюггская заутреня».
Памятник Яну Брейделю и Питеру де Конинку, которые организовали и провели Брюггскую заутреню — в том самом городе, где все и случилось.
Впрочем, некоторым французам удалось сбежать. Шатийон скрылся в замке Куртре, Флотте бежал в Лилль.
Кровь за кровь
С этого момента началась затяжная и кровопролитная война между Францией и Фландрией, потребовавшая от Филиппа Красивого больших финансовых затрат. Однако, всё же, исход этой войны нетрудно было предугадать.
Гражданам Брюгге некуда было отступать, и они обратились за помощью ко всем другим городам Фландрии. Все, кроме Гента, поддержали восстание.
Брюгге вооружался, рыл заградительные рвы, соединял их с рекой Лис, дабы заполнить водой…
Собравшуюся армию возглавили «очень храбрый и отважный сердцем юноша», клирик Гильом де Жюлье (известный, так же, как Вильгельм Юлихский) и Ги Намюрский. Они захватили Оденард и 26 июня осадили замок Куртре, который все еще удерживал французский гарнизон во главе с бежавшим Шатийоном.
Филипп Красивый не стал ждать и выслал на подавление восстания большую армию.
Ее ядром стала тяжелая конница, а командиром — Робер II Добрый (1250-1302), граф Артуа, славный рыцарь самого благородного происхождения. 8 июля Робер, вместе со своей армией, прибыл под Куртре.
Враги встретились…
Тринадцать сребреников
Три дня армии стояли напротив друг друга, в это время случались стычки, кто-то пытался восстановить мост, кто-то не давал, при этом Артуа позволил своим рыцарям и бойцам грабить окрестности Куртре. Как обычно это случается — те не только грабили, но и убивали попадавшихся им людей, говорят — обезглавили и осквернили статуи святых в церкви.
Между тем сам Робер де Артуа занимался разведкой, изучал фламандские укрепления и даже сумел купить план укреплений у некоего Пьера л’Оррибля за 13 ливров 10 су 10 денье (в парижской монете).
Неравные силы и боевой дух
Точное число сражавшихся неизвестно. Так, хронист Ван Вельтем называет цифру 7 тысяч человек, но с ним не согласен его коллега Вербрюгген. У Робера де Артуа, считает он, было около 2,5 – 3 тысяч рыцарей и оруженосцев, а так же 4,5 – 5 тысяч пехотинцев (арбалетчики , копейщики и так далее).
Со стороны фламандцев, как думают, было примерно такое же количество бойцов, однако опять же разные источники расходятся в данных. Называются цифры от 13 до 60 тысяч, при этом уже знакомый нам Вербрюгген насчитывает 8 – максимум 10,5 тысяч пехотинцев.
Здесь важно отметить, что основная сила французской армии — это тяжеловооружённые рыцари, все до единого - конные. При этом, им противостояли пешие фламандские ополченцы, практически неопытные и легкобронированные.
О доспехах, которые они носили, мы можем судить по резным изображениям на «сундуке из Куртре», воспевающем то сражение.
Мы видим фламандцев в кольчужных капюшонах с простыми шлемами, в стёганых куртках — гамбезонах, в боевых рукавицах, укрепленных железом. Они вооружены мечами, пиками, арбалетами, годендагами…
Поясним, что такое годендаг. Это такая тяжелая дубина или короткое — очень короткое копье. Заканчивался годендаг острым граненым наконечником, который всаживался в древко, словно гвоздь.
Вот, кстати, два таких наконечника годендагов, сохранившихся до наших дней.
А вот как выглядел годендаг в собранном виде можно увидеть на следующей иллюстрации. По одной из версий, фламандцы били рыцарям в шею этим граненым острием, попадая в одно из самых уязвимых мест в их броне. Убитый рыцарь ронял голову на грудь, словно бы говоря своим врагам «Доброе утро», или, если по-голландски, «goedendag».
Кстати, ополченцев поддержали некоторые фламандские рыцари. Одни хронисты утверждают, что их было несколько сотен, другие говорят всего о трех десятках.
Читая многие статьи на эту тему, я обнаруживаю противоречивые суждения о том, что это единственный случай, когда пехота выстояла против натиска тяжёлой кавалерии, но тут же говорят и о том, что вовсе это и не удивительно, и случаи такие бывали.
Так или иначе, но эта битва — битва между кавалерией и пехотой, между привыкшими к военному делу рыцарями и восставшими горожанами, между бюргерством и феодализмом.
Забыв о страхе
Преграждая французам путь к замку, фламандцы выстроились перед ним в несколько рядов. Первая шеренга стояла с пиками, уперев их древки в землю, и направив наконечники на атакующую кавалерию. Вторая шеренга - с годендагами, третья снова с пиками, и так далее.
Прижимая друг друга плечами, воины не давали коннице ни малейшего шанса развалить их боевое построение, занявшее угол между городом Куртре и рекой Лис. На левом фланге – ручей Гренинге, справа – ручей Гроте (Большой).
Простые горожане очень боялись предстоящего боя. Они не знали, как выстоять им, неопытным пехотинцам, против профессиональных вояк, обладавших лучшим оружием и доспехами своего времени.
Но отступать им было некуда. Позади фламандцев оставались дома, семьи, дети и старые родители, как и у легендарного Гектора, за спиной которого была Троя.
Вставшие в первый ряд
Ги Намюрский посвятил Питера Конинка и двух его сыновей в рыцари, а с ними и ещё сколько-то известных горожан.
После молитвы и причащения — ведь никто не знал, встретит ли он живым завтрашний день, Ги Намюрский и Гильом де Жюлье одели простые каски и встали в первый ряд с пиками.
Перед боем всем был зачитан приказ:
1. В первую очередь убивать лошадей, затем добивать упавших рыцарей
2. Пленных не брать, любой, кто проявит жалость, будет убит.
3. Добычу не брать, всякий, кто займется мародёрством во время боя, будет убит.
4. Не отступать, под страхом смерти.
Надо думать, что в тяжёлые моменты, командиры удерживали людей от панического бегства, исполняя приказ… если только у них находилось на это время…
Звездный час французской пехоты
Всё началось с обстрела французских арбалетчиков, так что фламандцы были вынуждены отступать. Арбалетчики прикрывали пехоту, которая всё более и более теснила ополченцев.
Наконечники арбалетных болтов, найденные на месте сражения
Вот пехотинцы миновали рвы и уже вступили с фламандцами в ближний бой.
Робер де Артуа дал приказ пехоте отступать, полагая, что пора выдвигаться кавалерии, пока вся слава не достанется арбалетчикам. И вперёд понеслись рыцари, давя некоторых своих, не успевших отступить, пехотинцев.
Захлебнувшаяся атака
Говорят, что атакуя, всадники даже не замечали преграждающие им путь рвы, однако, врезавшись в первые ряды фламандцев, они неожиданно увязли. Фламандцы выстояли.
Со страшным грохотом бронированная конница великолепного французского рыцарства — избранные, лучшие из лучших — сшиблась с отчаянными фламандскими ополченцами.
Правое крыло французов чуть отставало, по центру им удалось глубоко врезаться в ряды фламандцев. Рыцарь Годфруа Брабантский поверг на землю Гильома де Жюлье и срубил его знамя. Он пробился в гущу фламандцев, и те поглотили его словно омут, стащили с коня и убили.
Подоспело правое крыло со стороны французов, но их натиск был отбит, и завязалась кровавая резня.
Подошедший резерв поддержал дрогнувший было центральный район, и фламандцы отважились на контратаку.
…И так случилось, что гордые рыцари вынуждены были отступать, а отступая, они вдруг начали падать в наполненные водой рвы, которые совсем недавно, при наступлении, легко перескакивали или даже не замечали.
Робер де Артуа, видя развитие событий, сам бросился в атаку, ведя за собой один из отрядов, уже хлебнувших французской крови, и резерв.
Однако резерв увяз в сражении, и Артуа со своими людьми столкнулись с войсками Ги Намюрского. В этот момент конь, на котором сидел де Артуа, провалился в воду, а его хозяин был убит фламандцами.
Гибель Робера де Артуа
Бегущие с поля боя французы, загнанные в воду, тонули. По слухам, реку Лис не переплыл ни кто, тогда как ручей некоторым удавалось пересечь. Конница была разбита, победа осталась за фламандскими пехотинцами.
700 золотых шпор
Уцелевшие французские войны бежали к Лиллю и Турнэ, фламандцы же преследовали их несколько километров. Пленных, как им и было приказано, фламандцы не брали.
После сражения с убитых французских рыцарей было снято несколько сотен золотых шпор (сообщается, что 700) — и шпорами этими были украшены стены церкви Куртре (нескольких церквей?). После этого события битве дали поэтичное название «Битва золотых шпор».
В местном музее ей посвящена целая экспозиция:
…К вечеру 11 июля беглецы достигли Турне, где пытались обменять вооружение на продовольствие, а некоторые были без сил что-либо предпринять.
Жиль ле Мюизи: «С башен церкви Богородицы Турнэ, аббатства Св. Мартина и города они могли видеть бегущих по дорогам, сквозь изгороди и поля, в таком количестве, что никто из тех, кто не видел этого, не поверил бы…
В окрестностях города и в деревнях было столь много умирающих от голода рыцарей и пехотинцев, что то было ужасное зрелище. Пытавшиеся найти еду у города обменивали на нее свое снаряжение. Всю эту ночь и следующий день прибывшие в город были столь напуганы, что многие из них не могли даже есть «.
Итоги битвы
Весь цвет французского рыцарства остался на поле боя при Куртре. По мнению историков-хронистов погибло от 40 до 50% французских рыцарей, списки убитых в хрониках занимают несколько страниц.
«Со времени этого поражения, — пишет древняя хроника, — честь, значение и слава древнего дворянства и древней французской храбрости значительно упали, так как цвет тогдашнего рыцарства был разбит и унижен своими слугами, самым низким народом в мире: суконщиками, валяльщиками и другими ремесленниками, которые ничего не понимали в военном деле, и которых все нации презирали за их невежество, называя не иначе, как грязными зайцами.»
Тело Робера де Артуа было доставлено в ближайший монастырь для захоронения, но, по мнению французской стороны, это проделали ангелы.
Потери фламандцев, как полагают, были равнозначны французским, однако Фландрия праздновала победу. Недолгую, страшную, героическую победу.
Меч, найденный на месте сражения
Победители по неизвестным причинам решили не хоронить убитых, ни чужих, ни своих. Как они могли решиться на такой шаг летом, в жару — непонятно, да ещё при том, что трупы оставались в воде, в водных источниках близ города.
Военное искусство — один из самых древних видов человеческой деятельности. С древних времен военные занимают в обществе особое место, обладают серьезным влиянием на протекающие в нем процессы.
Профессиональные военные обладают навыками, которых лишены гражданские. Отсюда и возникло правило, согласно которому отряд профессиональных военных легко справится с превосходящим его по численности, но непрофессиональным ополчением.
Однако, как говорится, все не так однозначно. В мировой истории было немало случаев, когда профессионалы военного дела оказывались биты «любителями».
К началу XIV века в Западной Европе главной военной силой считались конные рыцарские отряды. Противостоять тяжеловооруженной рыцарской коннице было также сложно, как в XX веке бороться с наступлением больших танковых соединений.
Рыцари, зная свою силу, обращались с простолюдинами, как со скотом: грабежи и убийства, совершаемые в рамках междоусобных конфликтов, а порой и просто ради развлечения, для XIII-XIV веков были обычным делом.
Но всякое действие рождает противодействие. Ответом на это становились восстания, принимавшие порой характер полномасштабной войны.
«Король Филипп IV Красивый». Художник Жан-Луи Безар. Источник: Public Domain
Король хочет Фландрию
Во второй половине XIII века графство Фландрия, номинально входившее в состав королевства Франция, в действительности сохраняло свою независимость. Король Филипп IV Красивый , взошедший на престол в 1285 году, решил подчинить себе Фландрию.
Поначалу король пытался действовать миром, заручившись поддержкой части элиты графства. Однако решить вопрос таким образом не удалось, и в 1297 году французские войска вторглись во Фландрию.
Граф Фландрии Ги де Дампьер полагался на помощь своего союзника, Англии, но британцы не оказали ожидаемой поддержки. В 1299 году между королями Англии и Франции был заключен мирный договор, в котором граф Фландрии не указывался. В 1300 году французские войска полностью заняли Фландрию, которую присоединили к владениям Филиппа Красивого.
Местное население поначалу отнеслось к переходу под власть Франции положительно — местная элита во главе с графом популярностью не пользовалась.
«Брюггская заутреня»
Но надежды оказались обманутыми — французы во главе с королевским наместником Жаком де Шатильоном вели себя как классические оккупанты. Все доходные отрасли, в первую очередь торговлю, они прибрали к своим рукам, отставив фламандцам жалкие крохи. Вызывающее поведение французов, демонстрируемое ими откровенное презрение к коренным обитателям здешних земель, провоцировало возмущение фламандцев.
В ночь с 17 на 18 мая 1302 года произошло событие, известное как «Брюггская заутреня», или «Варфоломеевская ночь Фландрии».
Вооруженные повстанцы под предводительством Петера де Конинка и Яна Брейделя проникали в здания, где жили французы, и убивали их. Чтобы определить национальность, фламандцы требовали от подозреваемых произнести на нидерландском языке «schild en vriend», что означает «щит и друг». Французы, не владевшие языком, или произносящие фразу с сильным акцентом, убивались на месте. В ходе этой резни погибло не менее 4000 человек, а самому наместнику с горсткой приближенных чудом удалось вырваться.
«Добрый день» против рыцарей
Восстание перекинулось и на другие города Фландрии. Филипп Красивый, узнав о мятеже, отправил на его подавление войско во главе с графом Робером II д’Артуа .
Под его началом состояло до 3000 тяжеловооруженных рыцарей, около 1000 арбалетчиков, 2000 копейщиков и 3000 пехотинцев.
Армия графа д’Артуа двинулась к городу Куртре, сохранявшему верность французскому королю и осажденному повстанцами.
Фламандская армия, осадившая Куртре 26 июня, представляла собой ополчение, собранное из разных городов Фландрии. Костяк его, около 4000 человек, включая 300 арбалетчиков, составили жители Брюгге. Общая численность армии составляла от 7 до 11 тысяч пехотинцев, вооружение которых составляли стальные шлемы, кольчуги, копья, луки, арбалеты и годендаги. Годендаг представлял собой тяжелую дубину в рост человека с расширявшимся вверху древком, окованным железом и снабжённым острым шипом.
Создатели этого оружия не были лишены остроумия: «годендаг» в буквальном переводе означает «добрый день».
Наконечники годендагов в музее «Кортрейк 1302» (Бельгия). Фото: Commons.wikimedia.org / Paul Hermans
Завязшие в грязи
Преимущество в численности, согласно представлениям того времени, фламандцам помочь не могло. Противостоять армаде тяжелой рыцарской конницы казалось невозможным.
Французское войско появилось у стен Куртре 11 июля. Армии сошлись в открытом поле недалеко от города, рядом с ручьем Гронинге.
Фламандцы успели подготовиться, выкопав на поле целую сеть канав и ручейков, что должно было снижать эффективность применения кавалерии.
Выстроившись на берегу ручья, фламандцы приняли первый удар французов. Обстрел лучников и арбалетчиков, а также атака французской пехоты заставили передний край фламандцев отступить.
Граф д’Артуа, считая, что противник перед ним не настолько серьезен, чтобы тратить на него много времени, приказал своей пехоте уступить дорогу кавалерии. Он был убежден, что атака рыцарей сомнет ряды простолюдинов.
И вот здесь сыграли свою роль рельеф местности и подготовительные работы, проведенные фламандцами. Тяжелая конница завязла в ямах и грязи, потеряв скорость и возможность маневра. Пока рыцари пытались выбраться из западни, фламандская пехота пошла в атаку. Военную элиту Франции сбрасывали с коней и добивали годендагами. Граф д’Артуа бросил в бой резерв, который на некоторое время приостановил избиение, но фламандцы также подтянули подкрепление. Одновременно они отбили попытку гарнизона Куртре сделать вылазку на помощь рыцарям.
Куртре (ныне Кортрейк), 17-й век.
Предыстория сражения
Французский король Филипп IV Красивый в начале XIV столетия сумел захватить графство Фландрское. Отныне Фландрия составляла лишь одну из королевских провинций, она была включена в земли французской короны. Однако, Филипп, заняв Фландрию, не сумел удержать ее за собой. Его политика натолкнулась на серьезную оппозицию – прежде всего, сопротивление городов.
Неизбежный ход событий, приведших к всеобщему недовольству и мятежу, ускорила неумелая политика наместника, которого Филипп поставил во главе Фландрии, Жака де Шатийона. По словам А. Пиренна, "во Фландрии, где бюргерство было всем, он желал управлять при помощи феодалов". В результате – "озлобление народной партии дошло до последних пределов. Она увидела, что результатом французского завоевания было лишь усиление в городах господства патрициев, а в сельских местностях – господства рыцарей". Попытки вечно нуждающегося в деньгах короля собрать дополнительные налоги с городских общин лишь обострили конфликт, т.к. патрициат перенес всю тяжесть поборов на ремесленников. Восстание было неизбежным.
Весной 1302 г. в Брюгге вспыхнул мятеж, которым руководил Питер де Конинк. Однако, 17 мая к городу подступили Шатийон и королевский советник Пьер Флот, в сопровождении большого отряда (около 800). Напуганные горожане сдались, и французы вошли в Брюгге. Однако ночью в город вернулись бежавшие было руководители мятежа, к ним с радостью присоединились недовольные, и на рассвете 18 мая отряд Шатийона был вырезан мятежниками, погибло более 300 французов. Это событие получило у современников прозвание "Брюггской пятницы" (или "Доброй пятницы"), а в историю вошло как "Брюггская заутреня". Вопреки свидетельствам "Гентских анналов" (написанных в этой части сочувствующим мятежу автором), очевидно, что резня была подготовлена заранее и что Шатийон попал в западню. Однако, ему, как и Флоту, удалось спастись, первому в замок Куртрэ, второму – в Лилль. Это событие послужило началом затяжной и дорогостоящей войны против французского господства во Фландрии.
Отныне пути назад жителям Брюгге не было. Поэтому они собрали ополчение и обратились к другим фламандским городам с просьбой о помощи. Ответили им все, кроме Гента, оставшегося верным королю. Собравшуюся армию возглавили Гийом де Жюлье (Вильгельм Юлихский; ок.1277-1304) и его дядя Ги Намюрский, внук и младший сын Ги де Дампьера (ум.1305), графа Фландрского, находившегося в заключении во Франции. Оденард был захвачен ими, и 26 июня мятежники подошли к замку Куртрэ, который все еще удерживал французский гарнизон.
Филипп Красивый, намеренный отомстить за "Брюггскую заутреню", выслал во Фландрию большую армию, состоявшую в основном из конного феодального ополчения. Ее возглавил Робер II Добрый (1250-1302), граф д’Артуа, внук Людовика VIII, родственник королей Англии и Франции.
8 июля французская армия подошла под Куртрэ. Три дня она стояла там, планируя наступление. Фламандцы поджидали их на своей позиции. Между войсками случались стычки, однако, так и не переросшие в полномасштабное сражение. Эти бои могли иметь место в районе уничтоженного моста через "реку", протекавшую перед замком. Французские источники, первое продолжение "Хроники" Гийома де Нанжи и "Большие французские хроники", заявляют, что французы пытались восстановить этот мост, разрушенный ранее фламандцами. Однако, им ничего не удалось, т.к. фламандцы "всегда нападали на французов и всячески препятствовали работе". Фламандские источники не сообщают об этом событии. Но если так оно и было на самом деле и если считать "рекой" Лис, возможно, это указывает на то, что французская армия пыталась окружить фламандцев и напасть с тыла.
Согласно "Гентским анналам", Артуа позволил своим войскам грабить окрестности Куртрэ, при этом французы (как же без этого! ), конечно, не щадили ни женщин, ни детей, ни больных, обезглавили и изуродовали статуи святых в церквях, чтобы "показать свою жестокость и устрашить фламандцев". Но, естественно, доблестные фламандцы не были испуганы подобными деяниями, которые лишь "возбудили их и вызвали у них еще большее возмущение, гнев и боевую отвагу".
Чем действительно был занят Артуа, так это разведкой фламандских приготовлений к будущему сражению. В частности, как показывают его счета, он купил у некого Пьера л’Оррибля (вероятно, псевдоним – буквально, "Пьер Ужасный") за 13 ливров 10 су 10 денье (в парижской монете) план фламандских рвов. Сама по себе крайне любопытная деталь, доказывающая, что люди средневековья относились к войне крайне серьезно и тщательно.
Все ожидали битвы, которая была неизбежной. И битва произошла под стенами Куртрэ 11 июля 1302 г.
Силы сторон
Фламандская армия была довольно большой, многие города и деревни отправили в нее свои контингенты. Лодевийк (Людовик) ван Вельтем ("Историческое зерцало", около 1316 г.) полагает, что там было 13000 человек, а "Гентские анналы" предлагают даже цифру 60000! По оценкам Й.Ф. Вербрюггена ("Битва золотых шпор", 1952), там было от 7378 до 11000 фламандцев. В своей другой работе, вышедшей два года спустя (это была его знаменитая монография The Art of Warfare in Western Europe during the Middle Ages ), он приводит более округленные результаты подсчетов – 8000-10500 пехотинцев.
Думают, что Брюгге выслал 3000 ополченцев, Вольный округ Брюгге и прибрежная Фландрия – 2500, Восточная Фландрия – 2500 (включая 700 гентцев Жана Борлута, которые, невзирая на запрещение старшин, присоединились к армии мятежников), Ипр – около 500. Всего, с дворянами и резервом (если оценить его в 500), до 9000 воинов.
Несколько источников подтверждают, что армия фламандцев состояла по большей части (если не полностью) из пехоты простолюдинов, поскольку дворяне и патриции, выставлявшие конницу, остались лояльными к Франции.
Пехотинцы стояли фалангой в плотном строю. Первая шеренга состояла из воинов с пиками (воткнувших тупые концы оружия в землю и устремившие наконечники в сторону противника), вторая была вооружена годендагами (дубина с насаженным вверху острием), третья – опять из пикинеров и т.д. На "сундуке из Куртрэ" (посвящен событиям 1302 г.) – кольчужные капюшоны с начерепниками, щиты-баклеры с умбонами, арбалеты, пики, мечи, фальшьоны, годендаги, стеганые гамбезоны, иногда поверх них кольчуги, бронированные перчатки.
Лодевийк ван Вельтем и "Гентские анналы" упоминают и арбалетчиков (и, видимо, лучников) при Куртрэ – согласно подсчетам Вербрюггена, их было менее 500 человек. В английском переводе Вербрюггена речь идет о примерно 500 слугах при войске – возможно, это и есть арбалетчики.
Число рыцарей и оруженосцев у фламандцев неизвестно. По мнению Вербрюггена, их было несколько сотен (до 500), но Пиренн пишет о примерно 30 (включая голландца Жана де Ренессе и нескольких дворян из Брабанта, Лимбурга и прирейнской Голландии). Т.Севан насчитывает во фламандской армии 56 рыцарей, из которых только 28 наверное участвовали в битве. Все они спешились и сражались в рядах пехотинцев.
Среди фламандских командиров, к счастью для них, были одни дворяне (Ги Намюрский, Гийом де Жюлье, Жан де Ренессе, Анри де Лонсин/Лонтцен, Госсин де Годенсховен/Госвин де Госвенховен, Дитрих де Хондешот/Тьерри де Хондшоте, Роберт де Левергем и Балдуин де Попперорде/Поппероде), хотя у немногих был военный опыт. Среди командиров был и Питер де Конинк. Общее руководство, возможно, осуществлял Жан де Ренессе.
Численность французской армии неизвестна, за исключением того, что она была большой – "много известных французских рыцарей и великое множество пехоты" (Большие французские хроники). "Хроника графов Фландрских" сравнивает фламандцев "с немногими людьми" и "множеством" (20000) французов. Ван Вельтем, напротив, дает цифру 7024. По подсчетам Вербрюггена, у Артуа было около 2500-3000 рыцарей и оруженосцев, 4000-5000 пехоты (скажем, 1000 арбалетчиков, 1000-2000 копейщиков и 2000 бидо). Т.е. силы были примерно равны, и, пожалуй, что фламандцы даже превосходили числом.
Но главная сила французов заключалась в их коннице, "цвет французского рыцарства" (и некоторое количество верных королю фламандцев и голландцев, Leliaarts , сторонников лилии) выступил в этот поход, и источники подчеркивают значительный процент рыцарей в составе этой армии. По большей части конные латники состояли на королевском содержании. В пехоте служили в основном арбалетчики-"генуэзцы" (в кольчужных капюшонах, бацинетах, стеганках, с мечом и колчаном на перевязи), хотя их набирали по всей Италии, и легковооруженные из Испании (Наварры и др.), "бидо ", вооруженные парой дротиков, копьем и ножом у пояса (Гийар замечал, что "никакого другого оружия у них нет").
Боевые порядки. Фламандцы
Чтобы преградить путь к замку, фламандцы стали прямо перед ним, заняв угол между городом Куртрэ и рекой Лис. Вожди выстроили их фалангу. В тылу у них была Лис, перед левым флангом – ручей Гренинге, перед правым – ручей Гроте (Большой). Пехотинцы стояли на достаточном расстоянии от ручья, чтобы свести к минимуму потери от болтов генуэзских арбалетов. Но это пространство, как показали события, оказалось достаточным для того, чтобы французские рыцари смогли развернуть атаку, перейдя ручей.
На правом фланге стояли брюггцы с Гийомом де Жюлье. Центр, укрытый частью за Grote Beek , частью за Groeninge Beek , состоял из контингентов Вольного округа Брюгге и Восточной Фландрии. Левый фланг (Ги Намюрский) – контингенты Алоста, Оденарда и Куртрэ, а также гентцы. Ренессе ждал с резервом (500 или 1200 человек, по разным оценкам) за центром. Ипрцы следили за гарнизоном замка и охраняли тыл фламандского строя. Перед фронтом фаланги были рассеяны фламандские стрелки.
Кроме того, во время осады замка фламандцы рыли на соседних полях рвы, готовясь отразить атаку конницы противника (почему-то Вербрюгген ничего не говорит о них). Многие из них они объединили с Лисом, тем самым, наполнив их водой. Другие они замаскировали грязью и растительностью. Поздний источник ("Хроника Фландрии", около 1477 г.) утверждает, что стоявший на поле боя туман (в этой части нынешней Бельгии и впрямь летом часто случается густой туман) еще больше скрыл рвы.
Итак, их позицию защищала с тыла река Лис, с фронта – рвы и ручьи. Дополнительную оборону предоставили Нижний ров (Lage Vijver ) на правом крыле, и монастырь Гренинге – на левом.
За исключением Жиля ле Мюизи (аббат Св. Мартина в Турнэ), который пишет, что фламандцы сначала не обнаружили особого боевого настроя, почти каждое описание битвы подчеркивает их высокое моральное состояние. Правда, похоже, что сей настрой проистекал из того простого факта, что бегство было невозможно, поражение значило полное уничтожение армии. Оставалось только победить или умереть.
Описания битвы при Куртрэ позволяют проиллюстрировать редкий случай – психологию средневековой битвы. Невероятно трудно устоять перед несущейся на тебя конницей в открытом поле, если ты пехотинец, это заложено в человеческой психологии. Вот как описывает в середине XIX в. полковник В. Зигман эффект производимый конной атакой: "Нравственное влияние, присущее кавалерии, которым она часто больше делает, нежели своими пиками и саблями... если сплоченная кавалерийская масса... отважно... летит на пехоту, то... неприятное чувство охватывает эту последнюю, так как каждый отдельный человек остается простым смертным; чувство это может перейти в панический страх, особенно если конница явится неожиданно...". По мнению военных того времени, "физически невозможно, чтобы пехотинец устоял против лошади, несущейся на него во весь опор". Даже хорошая пехота выдержит натиск конницы лишь если та "дурно управляема", имеет изнуренных лошадей или действует на вязкой или скользкой местности.
Собственно говоря, считается, что эффект рыцарской атаки был в первую очередь психологическим, ибо нельзя заставить лошадь атаковать другое животное, человека или укрепление. Но, летя во весь опор на врага, всегда надеялись, что он не выдержит грозного зрелища и побежит еще до столкновения.
По словам ван Вельтема, фламандцы нервничали, тревожились, "ужасно боялись предстоящего ужасного боя. Не было возможности к отступлению, и враги приближались. Каждый причастился на месте, и затем они сгрудились поближе друг к другу. Таким образом они были выстроены, как словно то была каменная стена, чтобы выдержать ужасное испытание".
Но они верили, что их дело правое, что Господь на их стороне и что Он приведет их к победе. Согласно поздней традиции (хроника Жана де Брюстема), они "радовались и волновались, ревя подобно львам" (забавное, должно быть, зрелище! ).
Поднятию боевого духа способствовало и то, что рыцари спешились – с тем, чтобы сделать невозможным бегство и поддержать или поощрить мужество простых воинов. "Хроника графов Фландрских" пишет, что только предводители удержали воинов от бегства с поля боя при виде французов.
Ги Намюрский посвятил Питера де Конинка и двух его сыновей в рыцари, вместе с еще примерно 30 богатыми горожанами из Брюгге. Затем он и Гийом тоже отослали своих коней и заняли место в первом ряду, в обычных шлемах без забрал, держа пику или годендаг в руках. Перед битвой бывшие при войске францисканцы отслужили мессы и произнесли проповеди, воины причастились и помолились.
Если верить источникам, Жан де Ренессе (или кто-то другой) произнес перед войском речь. Сам факт, безусловно, выдуман, не говоря уже о том, что это физически невозможно. Ясно лишь, что непосредственно перед боем по рядам передали приказ поражать и людей, и лошадей в бою, никому не брать добычу, а тот, кто сделает это или сдастся врагу или побежит, будет убит на месте. Пленных было велено не брать – битве было суждено стать одним из самых беспощадных и кровопролитных сражений Средних веков. Боевым кличем установлен был "Лев Фландрии!".
Боевые порядки. Французы.
Примерно в 6:00 во французском лагере прозвучал призыв вооружаться и седлать коней. Конница выстроилась в 10 баталий (в каждой, возможно, по 6-21 "знамени", всего около 2500-3000 латников).
Утром, после разведки, для чего были отправлены двое маршалов, устроили военный совет, где многие высказались против атаки. Коннетабль Рауль де Клермон, сир де Нель, указал на опасность для рыцарей, если они будут сражаться на том берегу ручья. В случае отступления, ручьи станут ловушкой для конницы. Он советовал выманить фламандцев в поле. Жан де Бюрла, гран-мэтр арбалетчиков (т.е. начальник пехоты), предложил с помощью своей легкой пехоты нанести фламандцам настолько серьезный урон, что им придется отступить. Тогда рыцари смогут нанести решающий удар. Годфруа Брабантский (брат герцога Брабантского Жана I) думал, что лучше будет не атаковать, но применить обычный французский прием – измотать фламандцев, заставив их простоять весь день в строю, без еды и питья, на жаре, и на следующий день они уже не смогут сражаться.
Однако, возобладало мнение желающих немедля начать сражение с этими "бедными и безоружными крестьянами". Робер де Артуа проигнорировав все предостерегающие советы, сигналами труб выстроил войска в три линии (пехота, 8 баталий конницы и резерв из 2 баталий) и незадолго до полудня вступил в сражение.
Ход сражения.
Первый этап. Перестрелка
Битва началась с перестрелки между арбалетчиками и бидо с французской стороны (за ними на некотором расстоянии следовали отряды конницы) и арбалетчиками и лучниками – с фламандской. Похоже, что и тех, и других было немного, но постепенно фламандцы отступили. Французские пехотинцы продвинулись вперед, их стрелы начали достигать рядов фламандской фаланги, сами они легко миновали рвы и, похоже, вступили в ближний бой. По словам Жиля ле Мюизи, они действовали столь удачно, что "были почти на грани победы".
Но пехоту остановил приказ Робера де Артуа (Вербрюгген почему-то думает, что пехота еще только дошла до ручьев). Как сообщает "Старая хроника Фландрии", французские рыцари, видя, что пехота вот-вот разобьет фламандцев, подошли к Артуа и спросили его: "Сир, чего вы еще ждете? Наши пехотинцы... наступают так, что они одержат победу и мы не стяжаем здесь чести". Но, по мнению "Фландрской хроники", рыцари атаковали только потому, что решили – фламандцы бегут с поля боя.
Поэтому Робер отдал приказ "Пехотинцы, отходите назад!", и знаменосцы выехали вперед рыцарей. Затем последовал приказ "Двинулись!" (Mouvez ), и 7 баталий, развернув знамена, понеслись через поле.
Возможно, впрочем, что Робер считался не только с дворянской честью, но и с тем соображением, что без поддержки конницы пехотинцы были бы разбиты фламандской фалангой. Но думается, что бой протекал довольно успешно до приказа Артуа.
Ход сражения.
Второй этап. Атака конницы
Пехотинцы уступили дорогу своей коннице, но некоторые не расслышали приказа или запоздали и были потоптаны. Подавляющее большинство, впрочем, благополучно отошло в промежутки между баталиями или раздалось по флангам.
Рыцари как можно быстрее (чтобы не быть застигнутыми контратакой) пересекли водное пространство. Некоторые лошади оступились, других пришлось понукать, несколько всадников выпали из седла, но в целом преграда была форсирована удачно.
Левое крыло (4 баталии де Неля, Жана де Бюрла, Годфруа Брабантского и двух маршалов) перешло Гроте, быстро перестроилось, перешло на быструю рысь и атаковало правый фланг и часть центра фламандцев, разогнав попутно их стрелков, укрывшихся в тылу фаланги. Часть всадников придержала коней, но большинство рыцарей со страшным грохотом сшиблись с пехотой (как полагают, выстроенной 8 рядами вглубь), но брюггцы выстояли. Годфруа Брабантский поверг на землю Гийома де Жюлье, срубил его знамя, даже пробился сквозь ряды фламандцев, но в конечном счете его стащили с коня и убили. Пал и Рауль де Нель. Последовала ожесточенная рукопашная, и фламандцы с более длинным оружием, пиками и годендагами, получили немалое преимущество над французами, которые не имели достаточно пространства для маневра.
В центре французам вначале сопутствовал успех, часть воинов Вольного округа Брюгге дрогнула и побежала. Казалось, вот-вот ряды фламандцев будут прорваны.
В этот момент правое крыло (3 баталии) пересекло Гренинге, но в большем порядке, чем на левом фланге французов, и обрушилось на восточных фламандцев. Однако, и здесь первый натиск был отбит, после чего рукопашная разгорелась уже по всему фронту.
Надеясь помочь своим, Жан де Лан сделал отчаянную вылазку из замка, и его люди подожгли дом на рыночной площади, намереваясь отвлечь ипрцев. Но те остались у замковых ворот и успешно отбили атаку гарнизона.
Тем временем схватка продолжалась. Одно время положение казалось угрожающим для фламандцев, особенно в центре. Но Ренессе поспешил с резервом на помощь, и французские рыцари были отброшены. Этот успех воодушевил фламандский центр на контратаку, за ним последовали фланги – 3000-4000 фламандцев (по оценкам Вербрюггена, реально – раза в полтора больше) теснили французских всадников к воде. Среди французов воцарилось всеобщее замешательство. По словам автора одной английской поэмы, французские рыцари были подобны "зайцу", угодившему в "ловушку". Жан де Хокзем использовал другую метафору для рыцарей, падавших во рвы: как "быки, приносимые в жертву, без защиты".
Ход сражения.
Третий этап. Отступление и бегство французской армии
Робер де Артуа понял, что его армия будет разбита, и сам бросился в атаку со своими людьми (вероятно, 8-я баталия), одновременно приказав арьергарду (резерв) вступить в бой. Под звуки труб рыцари Артуа столкнулись с войсками Ги Намюрского. Ряды восточных фламандцев частью расстроились во время наступления, поэтому Артуа первоначально удалось добиться успеха, углубиться во фламандский строй и достичь знамени (Робер даже успел сорвать часть полотнища). Его атака и зрелище приближающегося арьергарда вызвали панику в рядах отряда Ги, часть воинов даже бежала. Но на помощь фламандцам подоспели подкрепления, брат Виллем ван Сафтинге/Сефтингхе из аббатства Тер Дест сразил лошадь графа (по другим сведениям, самого графа, но есть указания и на что, конь провалился в ров) и Робер был убит, якобы моля перед смертью о пощаде.
Остатки его баталий были загнаны к воде и, невзирая на отчаянное сопротивление, почти полностью перебиты, включая лошадей. Многие утонули, пытаясь спасти вплавь. Пленных не брали.
Завершив разгром конницы, фламандцы перешли ручьи и двинулись на арьергард. Последний, в составе 2 баталий, на протяжении всего этого времени не двигался с места. Но стоило фламандцам оказаться на другом берегу, как конница французов бежала к Лиллю и Турнэ, увлекая за собой пехоту (около 15:00). Фламандцы преследовали их на протяжении 10-11 километров.
Последствия
К вечеру беглецы достигли Турнэ, где обменивали свое вооружение на хлеб, хотя некоторые из них были слишком потрясены, чтобы есть. Жиль ле Мюизи: "С башен церкви Богородицы Турнэ, аббатства Св. Мартина и города они могли видеть бегущих по дорогам, сквозь изгороди и поля, в таком количестве, что никто из тех, кто не видел этого, не поверил бы... В окрестностях города и в деревнях было столь много умирающих от голода рыцарей и пехотинцев, что то было ужасное зрелище. Пытавшиеся найти еду у города обменивали на нее свое снаряжение. Всю эту ночь и следующий день прибывшие в город были столь напуганы, что многие из них не могли даже есть".
Потери были потрясающими – только один из командиров участвовавших в бою баталий попал в плен (Матье де Три, сир де Фонтенуа), остальные были убиты. Погибли 63 знатных дворянина (включая маршала Рауля де Неля и командующего, Робера де Артуа), канцлер Пьер Флот и по меньшей мере 700 рыцарей (возможно, до 1000). Списки убитых в хрониках занимают несколько страниц (!). Среди них маршал Ги де Клермон, сир де Бретей, брат коннетабля; маршал Симон де Мелен, сенешаль Лимузена; Годфруа Брабантский, сир де Аршот; Арно де Веземель, маршал Брабанта; гран-мэтр арбалетчиков Жан де Бюрла, сенешаль Гиэни. Кроме того, пали Жак де Шатийон (но его брат Ги, граф де Сен-Поль, спасся); Рено де Три, сир де Вомэн; Жан де Понтье, граф де Омаль; Жан де Бриенн, граф д’Э; Жан де Три, граф де Даммартен; Робер де Танкарвиль, шамберлен Нормандии; Тома де Куси; Годфруа, сир де Аспремон; Рауль де Фламан, сир де Кани и Верпилье; Жан де Эно, граф Остреван, сын графа де Эно. Робер, граф Овернский и Булонский, уцелел, но его сын Годфруа погиб, как и сын графа де Суассона, Рауль.
Ф. Контамин полагает, что на поле осталось до 40 % от числа французских рыцарей, хотя Вербрюгген и Г. Функ-Брентано предлагают цифру 50 %. Даже Жан Фруассар десятилетия спустя вспоминал о том, как пали "граф д’Артуа и весь цвет Франции".
Потери фламандцев неизвестны, думают, что не более "нескольких сотен". Впрочем, учитывая накал боя, сомнительно, что почти 1000 рыцарей позволили убить себя столь легко. Можно думать, что число убитых фламандцев не уступало количеству павших французских всадников.
Фламандцы разграбили тела павших французов, сняв с рыцарей несколько сотен золотых шпор (которые они развесили в церквях Куртрэ), и ушли, оставив тела не погребенными. Что любопытно, источники, похоже, говорят о том, что и своих убитых победители не стали хоронить, почему – непонятно (были так опьянены победой?). Тело Робера де Артуа, все же, было доставлено в соседний монастырь ангелами (французская версия) или лояльными фламандцами (прозаическая версия) и захоронено там.
Во Франции победа мятежников и гибель множества благородных воинов была воспринята как трагедия. Фландрия, напротив, чествовала своих героев. Джованни Виллани писал о тех днях: "Столь горды и неустрашимы стали фламандцы после своей победы при Куртрэ, что один фламандец с годендагом не боялся убить двух конных французских рыцарей".
Правда, их пыл быстро охладила битва при Арке (1303 г.), а потом и поражение при Мон-ан-Певеле (1304 г.). В результате, в июне 1305 г. в Ати-сюр-Орж фламандцам пришлось подписать мирный договор с французским королем на весьма жестких условиях.
Анализ сражения
Собственно, вопрос о том, почему французы проиграли битву при Куртрэ, беспокоит ученые умы вот уже более столетия. Обвиняли то рвы и топи, то Робера де Артуа, то пехотную тактику (и ухитрялись находить тут чуть ли не первую в мире победу пехоты над конницей), Функ-Брентано вообще изобрел целую теорию "старого, отжившего себя мира рыцарства" Франции и более сильного "нового, современного мира" Фландрии. Тогда, конечно, французы были обречены изначально. Правда, непонятно, зачем они в таком случае вообще вышли на поле?
Тем, кто любит вспоминать о "битве шпор" и пресловутой (и фантастической) "пехотной революции" Западной Европы (за исключением, пожалуй, Англии 2-й половины 1310-х-1320-х гг.), хотелось бы задать один простой вопрос – а что же сталось с этими золотыми шпорами, этими славными символами победы "современной" фламандской пехоты над "устаревшей" рыцарской конницей (которая была уже полностью наемной)? Ответ очень прост – их увезли домой французы, ровно через 80 лет. И увезли из спаленного дотла Куртрэ, уничтожив предварительно при Роозбеке такую же пехотную фалангу, что стояла при Куртрэ в 1302 г. А еще раньше – нанеся сокрушительные поражения этим же фалангам при Мон-ан-Певеле и Касселе, а потом и при Отэ, Рюпельмонде, Гавере, Брюстеме. На фоне всех этих побед Куртрэ и Арк (в последнем случае – бесполезная и дорогостоящая победа) смотрятся несколько иначе. Но вот Куртрэ знает каждый, чего не скажешь о фламандских поражениях, отнюдь не доказавших непобедимость фламандской тактики.
К. ДеВрайс уделил много места попыткам доказать, что рвы и ручьи нисколько не помогли фламандцам в победе. Признав, что рвы упоминаются практически всеми хронистами, наградившими их эпитетами "изменнические", "зловредные" или, на худой конец, просто "вредные", и французы якобы "дрожали", натолкнувшись на них, он замечает, что "есть много причин, почему их нельзя признать единственной причиной поражения французской конницы". Во-первых, фламандские источники уделяют им крайне мало места в своих описаниях баталии и не придают сей оборонительной мере какого-либо особого значения.
Item, те источники, что были написаны на фламандской стороне и упоминают о рвах, видят в них лишь второстепенную причину своей победы. "Хроника графов Фландрских" говорит, что фламандцы, оказывается, даже не подозревали о том, что произойдет, и эффект, произведенный рвами на французскую атаку, поразил в первую очередь их самих. "Старая хроника Фландрии" и третье продолжение "Деяний аббатов Св. Трудония" настаивают, что французские рыцари начали падать во рвы, только когда были разбиты и отступали – т.е. во время конной атаки их даже не заметили.
Item, причиной гибели многих тяжеловооруженных всадников стали не сами рвы, а заполнявшие их вода и грязь (Жоффруа Парижский).
Item, несмотря на уверения Виллани и прочих авторов о том, что французы находились в блаженном неведении относительно подобной преграды на своем пути, ряд источников (и самый надежный из них – счета самого Робера де Артуа!) доказывают иное. Тем более что французская пехота ведь шла впереди конницы и, если и не форсировала рвы, то отлично их разглядела!
Но на фоне других сражений его аргументы кажутся несколько неубедительными. Вся фламандская тактика была настроена на оборону, выжидая противника на благоприятной позиции – как только они переходили в наступление, открывая фланги и тыл фаланги неприятельской коннице, как тут же терпели сокрушительные поражения. Причем всегда фланги построения, а нередко и фронт и тыл, старались опереть на естественные препятствия. Другое дело, насколько полезными оказывались эти препятствия для атакующей стороны. Но в случае Куртрэ польза их очевидна, хотя и для обороняющихся – окружив себя со всех сторон водой, фламандцам просто некуда было бежать, даже если бы им этого очень захотелось. Им ничего не оставалось, кроме как ждать и молиться.
Как бы там ни было, рвы ли тому причиной, или (скорее всего ) особенности конской психологии (как уже было сказано, нельзя заставить лошадь атаковать человека), или просто пики фламандцев (а рыцарям, невзирая на всю их храбрость, умирать, конечно, вовсе не хотелось), но прорвать строй французской коннице не удалось. Ей пришлось принять бой, стоя на месте. И отсутствие возможности для маневра и натиска, в условиях численного превосходства противника, означало для нее гибель. Вскоре их загнали ко рвам, а потом и в них.
Битва при Куртрэ лишь в очередной раз на протяжении Средневековья продемонстрировала то простое обстоятельство, что стойкая пехота, будь то итальянцы, шотландцы, швейцарцы, фламандцы, дитмаршцы, англичане, может разгромить тяжеловооруженную конницу, особенно если заранее выберет и подготовит местность (здесь: рвы) для будущего поля боя и если ограничится глухой обороной в плотном строю. И если коннице не удастся прорвать их строй и рассеять пехотинцев, ее, как и при Куртрэ, ожидают поражение и огромные потери. По словам одного анонимного хрониста, там "словно исчез весь цвет французского рыцарства". Впрочем, французы оказались способными учениками – более в истории франко-фламандских войн мы не встретим упоминаний об атаках в конном строю. И, как показал Мон-ан-Певель, пикинеры фламандцев были беспомощны против противника, располагавшего большим количеством стрелков.
Против конницы, не имеющей пехотной поддержки и все же решившейся на атаку фаланги, ее пики, безусловно, были весьма эффективным оружием – однако, пример Куртрэ так и остается единственным.
Источники и литература
Основным источником фактов для данной статьи послужила книга Келли ДеВрайса "Пехотные приемы ведения войны в начале XIV века" (K.R. DeVries, "Infantry Warfare in the Early Fourteenth Century", Woodbridge, 1996, pp.9-22 ). Там же и полная библиография, включая указания на публикации источников, ни один из которых, к сожалению, по сей день не переведен на русский язык (хотя, к счастью, есть французские и английские переводы). Использовалось и описание битвы в работе Й. Вербрюггена (J.F. Verbruggen, The Art of Warfare in Western Europe during the Middle Ages, Amsterdam-N.Y.-Oxford, 1979, pp.166-173 ). Единственное русскоязычное описание Дельбрюка давным-давно устарело и не представляет никакого интереса (за исключением его фантастической теории о том, что фламандцы, оказывается, атаковали французскую конницу, когда та пересекла рвы).
Французская и фламандская тактика и военная организация изучена по работам Ф. Контамина (Contamine Ph. La guerre au Moyen Age. Paris,1999 ), Д. Николя (Nicolle D. French Medieval Armies 1000-1300. Osprey,1991 ), Й. Вербрюггена (Указ. соч. ) и Й. Хита (Heath I. Armies of the Middle Ages. Vol.I. Worthing,1982 ).
"Средневековые города Бельгии" А. Пиренна (переиздана в 2001 г.), часть его "Истории Бельгии", хотя и написана с ярко выраженным фламандским патриотизмом (чем грешит и монография Вербрюггена), все же полезна для понимания событий до и после битвы при Куртрэ. Любопытные соображения о политике Филиппа Красивого можно найти в первой главе ("Участники") "Процесса тамплиеров" М. Барбера (М.,1998).
Публикация:
XLegio © 2002
Городам Фландрии удалось одержать победу над сеньорами. Однако плодами свободы воспользовался городской патрициат (городская верхушка), захвативший власть в свои руки. Началась борьба ремесленников, подмастерьев и нецеховых рабочих с патрициатом, представители которого вскоре обратились за помощью к французскому королю. Воспользовавшись этим, Филипп IV Красивый в 1300 году захватил всю Фландрию.
Введенный французским королем военный налог вызвал возмущение широких народных масс. В 1301 году против этого налога восстали ремесленники г. Брюгге. Французы подавили народное восстание однако разрядить обстановку им не удалось.
В мае 1302 года восставшие горожане уничтожили 3-тысячный французский гарнизон в Брюгге. "Брюггская заутреня" послужила сигналом ко всеобщему восстанию против французского владычества. Наибольшей выдержкой и организованностью отличились горожане Брюгге и Гента. К горожанам присоединились крестьяне. Во главе восставших встал брюггский горожанин Петр Кениг. События развивались так стремительно, что в самое непродолжительное время французы были вынгуждены сдать все замки, кроме Куртре и Касселя. Однако политическую обстановку осложняло то, что большая часть горожан боролась не только с французам и, но и с собственным патрициатом.
Филипп двинул против восставших фламандцев феодальное ополчение, усиленное наемниками - ломбардскими арбалетчиками и испанскими метальщиками дротиков. Всего французы имели 7,5 тысяч всадников и 3-5 тысяч пеших наемников, то есть 10-12 тысяч человек. Войском командовал генерал-капитан граф д"Артуа. Получив сведения о движении противника, фламандцы сняли осаду замка Касселя и сосредоточились у Куртре, решив дать здесь бой. Их силы исчислялись в пределах 13-20 тысяч человек.
Особенностью повстанческого войска было то, что в его составе находилось всего около 10 рыцарей (командующие и их свита), остальные являлись пехотинцами. Пехота состояла из стрелков (лучники и арбалетчики), пикинеров, часть которьх была вооружена годендагами, и воинов, вооруженных палицами.
Войско фламандцев заняло сильную оборонительную позицию в изгибе р. Лис. Перед фронтом протекал ручей Гренинг шириной в 2,5-3 м и глубиной около 1,5 м. Болотистые берега ручья затрудняли действия рыцарской конницы; к тому же на правом берегу были выкопаны волчьи ямы. Правый фланг позиции прикрывался изгибом р. Лис, за которым находился город, левый фланг был защищен укрепленным монастырем; в тылу протекала непроходимая в брод р. Лис. Общее протяжение фронта имело немногим более одного километра, наибольшая глубина боевого порядка составляла 500-600 м. Позиция была удобна для оборонительного боя, но исключала возможность отступления Кроме этого, в тылу правого фланга находился замок, занятый французским гарнизоном, из которого приходилось постоянно ожидать вылазок неприятеля.
Боевой порядок фламандцев представлял собой фалангу, постооенную вдоль ручья Гренинг. Количество шеренг в ней неизвестно. Как сообщается в хронике Сен-Дени, "горожане образовали одну единственную боевую линию, выслав вперед стрелков, затем людей с копьями и железными дубинами - попеременно, - затем остальных" За ручей были высланы лучники, выполнявшие функции боевого охранения. Командующие со своими рыцарями спешились и стали в центре фаланги. Против замка построился отряд горожан Ипра с задачей отразить вылазку французского гарнизона. В резерв был выделен отряд под командованием опытного рыцаря. Таким образом, боевой порядок имел тактическую глубину, а фланги его упирались в естественные препятсвия. Воины получили приказ поражать рыцарских лошадей.
Несколько дней французское войско стояло в нерешительности в одном километре южнее Куртре. Д"Артуа понимал, что противник занимает сильную позицию. Тем не менее на рассвете 11 июля 1302 года он двинул свое войско на восток, намереваясь атаковать фламандцев и деблокировать замок.
Около 7 часов утра арбалетчики и метальщики дротиков, развернувшись против всего фронта повстанцев, атаковали фламандских лучников и отбросили их за ручей. Вслед за этим они начали обстреливать фламандскую фалангу, которая немного отступила и вышла из зоны обстрела. Тогда д Артуа приказал передовым частям отойти назад, а рыцарям пройти сквозь свою пехоту и атаковать фламандцев Этот маневр внес некоторый беспорядок в ряды французского войска. Часть ломбардцев была потоптана своей же конницей.
В тот момент, когда рыцари начали переправляться через ручей фаланга фламандцев двинулась вперед и контратаковала французов что оказалось для тех полной неожиданностью. Завязался рукопашный бой по всему фронту.
Французским рыцарям удалось прорвать центр фламандской фаланги, но развить успеха они не смогли, ибо были контратакованы и отброшены фламандским резервом. Оказались отброшенными за ручей и фланги французского войска.
Отразив три атаки французской конницы, оба фланга фламандцев перешли в решительное наступление, погнав бежавшего неприятеля к ручью. Началось преследование и физическое уничтожение рыцарей. Фламандцы имели приказ следить друг за другом, предавая смерти любого, кто осмелился бы, проявив благородство, оказаться милосердным к врагу.
Одновременно отряд горожан Ипра отразил вылазку гарнизона замка.
Фламандцы нанесли полное поражение французскому войску. Одной французской конницы погибло около 4 тысяч человек, С убитых рыцарей победители сняли 700 золотых шпор и повесили их в церкви в память об этой победе. Поэтому бой при Куртре получил название "битвы золотых шпор". Политический итог победы при Куртре заключался в том, что хорошо организованная пехота фламандских горожан и крестьян, отстаивая свою свободу и независимость, наголову разбил рыцарскую конницу завоевателей. Французы были вынуждены уйти из Фландрии. Филипп IV, отказавшись от ее завоевания, смог удержать за собой лишь несколько южных городов.
Моральное значение победы было так велико, что после нее один пеший фламандец с годендагом готов был сражаться с двумя конными рыцарями.
С военно-исторической точки зрения битва при Куртре интересна тем, что представляет собой один из довольно редких примеров оборонительного боя: впервые в Средние века сплоченные массы пехоты успешно противостояли рыцарской коннице, контратаковали ее, одержав решительную победу.
Фландрия в огне
Французский король Филипп IV был не только Красивым, но и воинственным: бесконечные войны истощали страну, но раз за разом Филипп добивался политических успехов, присоединяя ко Франции (и своему домену) все новые земли. Одним из достижений короля стала удачная война с английским королем Эдуардом, который был вынужден признать себя вассалом Филиппа. Выступление графа Фландрии на стороне Эдуарда дало повод французскому королю вмешаться в дела северо-восточного соседа, тем более, что фламандцы частенько тревожили северные земли Франции.
Карта Франции в XII — начале XIV века
Фландрия была сравнительно небольшой областью на побережье Северного моря и Английского канала, которая, в отличие от Франции, где крупные города соседствовали с обширными сельскохозяйственными районами, издавна славилась городскими традициями и торговой знатью. Феоды и рыцарство же во Фландрии были относительно слабы. На этом и сыграл французский король, когда вторгся в графство. Городское население области симпатизировало Филиппу, так что фламандские граф быстро остался в одиночестве и был вынужден уступить страну французам.
Лидер восстания Вильгельм Юлихский входит в Брюгге
Восстание во Фландрии началось с резни французов
Однако свергнув своего «тирана», фламандцы получили чужого. Французский наместник во Фландрии свирепствовал поборами для очередной войны короля Филиппа, а заигрывание французов с земельной аристократией Фландрии так ни к чему и не привело — последняя попросту была слишком слаба, чтобы повлиять на положение дел в стране в пользу французов. Итог закономерен: в крупных городах Фландрии вспыхнули антифранцузские восстания. В мае 1302 года жители Брюгге — главного города Фландрии — перерезали трехтысячный французский гарнизон и вообще всех французов, которых смогли найти в городе. Это событие вошло в историю как Брюггская Заутреня.
Восстание и наказание
Пламя освободительной войны быстро разнеслось по всей стране, к чему французы оказались совершенно не готовы — всего за несколько недель большинство городов и крепостей Фландрии оказались в руках восставших. В руках Филиппа оставалась всего пара крепостей, которые, однако, уже были обложены фламандцами. В числе последних оказался и замок Куртре.
Филипп IV Красивый, король Франции 1285−1314
Филипп быстро понял, что дело плохо и он рискует потерять лакомый кусок своей державы. Король собрал большое войско, командование которым поручил Роберту II Доброму графу д’Артуа, именитому аристократу, приходившегося родственником королям Франции и Англии. Под стягом Роберта собралось более двух тысяч рыцарей со всей Франции, подкрепленных наемниками из Италии и Испании. Казалось, что дело предстоит несложное, ведь что могли дремучие фламандские мужики противопоставить рыцарской доблести и славе?
«Добрый день»
А противопоставить фламандцам было что. Крестьяне и горожане твердо решили отстоять свои права, пусть даже если им противостояли грозные французские рыцари. В это время во Фландрии было популярно одно военное «ноу хау», с которым вскоре предстояло познакомиться французам. Имя ему годендаг, что буквально переводится как «добрый день».
Годендаги, фламандские рыцарь (с щитом) и простолюдин
Годендаг буквально означает «добрый день»
Это простое и эффективное оружие рыцари посчитали варварским, но восставшие не были столь щепетильны. Годендаг представляет собой помесь булавы и копья, закрепленных на длинном древке — страшное оружие в борьбе со всадником-латником. Булава наносила тяжелые дробящие удары, а длинное острое навершие позволяло колоть, когда размахнуться было нельзя.
В остальном вооружение фламандских ополченцев мало отличалось от обычных пехотинцев, например, в Италии или Швейцарии: простой доспех (у тех, кто мог себе позволить), пики, луки (кто был обучен) и арбалеты.
Перед сражением
6 июля Роберт д’Артуа во главе королевской армии (более двух тысяч конных латников, несколько тысяч пехотинцев, в том числе наемные арбалетчики и метатели, всего 6−7 тысяч) подошел к Куртре, пытаясь снять осаду замка, защитники которого терпели большой недостаток провианта и воды.
Фламандцы заняли превосходную позицию и отрезали себе путь к отступлению
К юго-востоку от Куртре расположилась фламандская армия (только пехота, примерно 11 тысяч человек, не более 50 рыцарей), прикрывавшая осаду. Фламандские командиры выбрали отличную позицию: ширина фронта не превышала километра, глубина 500−600 метров, сама позиция находилась на небольшом возвышении, фланги упирались в ручей (правый фланг) и монастырь (левый фланг). Чтобы добраться до восставших, французам требовалось преодолеть небольшой ручей, который, хотя и не составило труда перейти вброд, тем не менее, сыграл свою роль по ходу сражения.
Французский рыцарь в полном доспехе. Начало XIV века
Несколько дней Роберт пытался выманить неприятеля на менее выгодную позицию, но фламандцы оставались неподвижны. Французам оставалось атаковать или уйти, бросив своих товарищей в Куртре погибать. Граф де Артуа приказал готовиться к атаке.
Битва
Рано утром, на рассвете 11 июля 1302 года во французском лагере прозвучал сигнал к бою. Лучшие силы французов — цвет французского рыцарства построились в 10 баталий, предводительствуемых самыми славными и уважаемыми сынами Франции. Всего баталии насчитывали более 2500 конных латников. Рыцарей сопровождали их оруженосцы и пехота, состоявшая по большей из наемников Ломбардии и Испании, вооруженных арбалетами и метательным оружием.
На другом берегу небольшого (вопреки названию) ручья Гроте их уже ожидали фламандцы. Рыцари, присутствовавшие в войске (их было всего пару десятков) спешились и отвели коней в лагерь, чтобы показать простым солдатам свою решимость сражаться до конца и подбодрить их — вооруженные горожане робели перед встречей с могучими латниками на мощных, породистых лошадях.
Схема битвы при Куртре
Фламандские лидеры как могли удерживали на месте своих солдат — слишком высоки были ставки. В случае, если их фаланга будет прорвана, а значит разбита (сила фаланги в единстве), начнется настоящая резня, ведь бежать было некуда — в тылу был пока еще французский Куртре и река Лис. Было приказано никого не щадить и пленных не брать, несмотря на большой выкуп, который могли посулить за именитого рыцаря. Такова была решимость фламандцев победить или умереть.
Долгое время оба войска стояли друг против друга, не решаясь начать бой. Один из французских командиров (Годфрид Брабантский) даже предлагал не вступать в битву в этот день, изнуряя неприятельских солдат, которые были вынуждены стоять под палящим солнцем без еды и воды, в отличии от французских рыцарей, при которых были оруженосцы и слуги. Однако большинство французских командиров высказалось в пользу атаки, и Роберт д’Артуа приказал пехоте завязать бой.
Сражение началось только около полудня со своеобразной артподготовки: перед рыцарями выдвинулась баталия арбалетчиков. Завязалась перестрелка между фламандцами и наемными стрелками французов. Лучше обученные и вооруженные дальнобойными арбалетами лотарингцы, быстро сумели расстроить ряды неприятельских стрелков, отогнав их далеко за ручей — к самым позициям пехоты.
Бой фламандцев и французского рыцаря
Роберт д’Артуа, увидев, что наемники активно теснят неприятеля, решил, что сражение вот-вот будет выиграно, а главные силы еще и не вступали в бой. Нельзя было допустить, чтобы все лавры достались сиволапым простолюдинам, в то время как благородные рыцари прохлаждались без дела. Французский командующий дал арбалетчикам сигнал отходить, затем крикнув «Двинулись!» повел за собой баталии рыцарей. Казалось, стоит только массам тяжеловооруженных всадников перейти ручей, как чернь сама побежит с поля боя.
Атака рыцарей
Рыцари бросились в атаку так стремительно, что даже потоптали собственных пехотинцев, не все их которых успели отступить через свободное пространство между баталиями. За ручьями, которые должны были преодолеть всадники, французов ожидало неприятное открытие — сами по себе небольшие и неглубокие ручьи были дополнительно «усилены» траншеями и ямами, прокопанными перед позициями пехоты.
Рыцари не без проблем прошли ручьи, перегруппировались и обрушились на порядки фламандцев. Вряд ли крестьяне и булочники, собравшиеся под знаменами Ги Намюрского, встречали что-то страшнее в своей жизни: вид огромных клиньев закованных в броню лошадей и всадников, несущихся прямо на них, внушал ужас. Тем примечательнее, что фламандская фаланга не двинулась с места, пехотинцы лишь жались друг к другу, но приняли удар, ощетинившись копьями и годендагами, чего совсем не ожидали французские рыцари.
Первый удар конных баталий был страшен: энергия удара лошадей и всадников, весивших 500−600 кг, едва не опрокинула пехотинцев, однако, фламандская фаланга устояла, и по всему фронту завязался ожесточенный рукопашный бой. Как только всадники остановились, они лишились главного своего преимущества: напора и силы удара. Фламандцы кололи вражеских лошадей, стаскивали рыцарей на землю, рубили и добивали всадников. Никому не было пощады.
Битва при Куртре. Изображение из средневековой хроники
Командующий Куртре Жан де Лан попытался отвлечь фламандцев от боя и совершил вылазку, однако, она была отбита отрядом, специально поставленным для наблюдения за осажденными. Восставшим сопутствовал успех, так что вскоре фламандцы сами поднялись в контратаку и стали теснить рыцарей, прижимая их к ручью.
Фламандцы пленных не брали
В этот момент Роберт де Артуа ввел в бой резерв (сам факт существования которого несколько удивляет, возможно, эти силы попросту не успели ввести в бой, так как фронт имел очень узкую протяженность), атаку которого он возглавил лично. Роберт с рыцарями атаковал фламандцев, да так, что пробился к самому стягу восставших и даже частично обратил в бегство воинов Ги Намюрского, но тут в сражение вступил фламандский резерв, и участь рыцарей была предрешена. Роберт пал в бою, а остатки французов оказались прижатыми к берегу ручья и перебиты.
Гибель Роберта д’Артуа
Французский арьергард, который так и не вступил в бой, оставаясь на другом берегу, и отступившая пехота, видя гибель товарищей, бросились бежать с поля боя даже не пытаясь оказать сопротивлении. Фламандцы преследовали их более десяти километров.
После битвы
Всего за три часа фламандцы сумели не просто одержать победу, а устроили настоящий геноцид французской аристократии. Потери победителей ограничивались несколькими сотнями человек, в то время как со стороны французов пало более тысячи одних только рыцарей — лучших из лучших представителей дворянства, имевших богатый военный и государственный опыт, прошедших не одну кампанию, бывалых и опытных воинов. То, что не удавалось менее удачливым их соперникам, удалось простым фламандским мужикам, которые не мудрствуя лукаво перебили и перекололи «цвет французского рыцарства» годендагами и пиками.
Интересно, что на поле боя победители собрали семь сотен золотых шпор — такими шпорами награждались победители турниров и состязаний. Из-за этого битва при Куртре также известна как «битва Золотых Шпор». Шпоры были бережно собраны и выставлены на всеобщее обозрение в церкви Богородицы в Куртре, откуда вывезены французами 80 лет спустя.
Конец рыцарства?
Была ли битва при Куртре чередой невероятных случайностей, как это пытались представить французские хронисты, или победа фламандского ополчения означала становление пехоты и начало Ренессанса в военном деле, как об этом писали некоторые историки военного искусства?
Поражение французов было не случайным, а явилось закономерным итогом действий и приготовлений обеих сторон: Роберту де Артуа нужно было во что бы то ни стало выручить Куртре — один из последних оплотов французской власти во Фландрии. При этом пренебрежение к противнику — восставшей черни и сознание собственного превосходства над врагом не позволили французам здраво оценить ситуацию и сделать максимум для достижения победы. Армада рыцарей сама обрушилась на «войско булочников и мельников» и разбилась об него. Фламандский горожанин оказался куда как более опасным соперником, чем от него можно было ожидать.
Поединок пехотинца с годендагом и рыцаря
С другой стороны, командующие фламандского войска проявили недюжинные таланты при подготовке операции. Французам не оставалось ничего кроме как атаковать ополчение восставших, укрепившихся на крайне выгодной позиции, еще и дополнительно усиленной с фронта. Надо отдать должное выдержке немногих фламандских рыцарей, которые решили биться в пешем строю с простолюдинами, подавая им пример храбрости и решимости победить или умереть.
После боя собрали более 700 золотых шпор французов
Тем не менее, говорить о возрождении пехоты еще было рано. Тактика восставших основывалась на абсолютно пассивном образе действий, а победа была достигнута во многом благодаря свойствам местности и ошибкам неприятеля. Ни о какой серьезной организации армии, как, например, у швейцарцев впоследствии, еще не было и речи. Это со всей ясностью доказали последующие события: битва при Арке, где победа фламандцев оказалась пирровой, битва при Монс-ан-Певеле и Касселе, где победы одержал Филипп IV.
И хотя говорить о закате рыцарства было еще рано, сражение при Куртре стало одним их самых известных и обсуждаемых событий XIV века. О степени популярности этой битвы свидетельствует тот факт, что некоторые хронисты даже отказывались тратить время на ее описание, так как «оно и так всем известно». Разгром цвета французского рыцарства простыми лавочниками с дубинами поразил современников, а в истории Фландрии сражение навсегда осталось одной из самых славных ее страниц.
